Монолог нуньеса де бальбоа

Король мой и повелитель!
Гранды, отцы святые, дамы и кавалеры!
Министры, купцы, банкиры!
Инфанты, римские папы!
Нуньес я де Бальбоа,
Я, человек, познавший долгие Кордильеры,
Пусть увидавший к Востоку через туманный Запад.
Сегодня очередь ваша доказывать, клянчить, упрашивать:
Цену моей головы суд ваш уже не уронит,
Отрубленной мне однажды по повелению вашему
За долгую верную службу Отечеству и короне.
И вот стою я, сжимая подмышкой ее чурбан -
 Лицо, что флагом пронес когда-то под парусами я.
Вы будете слушать меня безмолвно в своих гробах,
И я для вас не потребую большего наказания.
 Я двигал моря. Я ветра перебирал, как четки.
Я надрывался в бунтах и в шторм отдавал приказ.
Я тоже мечтал о славе, о золоте и почете,
Но я платил своей кровью за каждую горсть песка.
Я видел зеленую закипь неведомой прежде Панамы,
В трясине увязнув по горло, не уповал на Христа,
В моей бороде искрился серебряный нерв океана,
Катившего тусклые воды в сияющий ваш Индостан.
И я говорил, вздымая под звезды меч мой,
Грязным, больным собратьям, тиной струящим шаг:
«Матросы и капитаны! Стисните зубы крепче!
Не опозорим, братья, гордый кастильский флаг!».
В полночь под голым небом нас боль качала до рвоты,
Зудели и пенились раны обетованной земли…
Длинная эта Америка короче пути к эшафоту,
Который проходит всякий, лишенный дара юлить.
Я засевал в Пиренеях дворцы золотыми цветами,
Теми, чей приторный запах гнал полуостров к Востоку.
Нуньес я де Бальбоа, неистовый капитан я,
Один из тех, кто снял с мели завшивевшую эпоху.
Когда синь моей Европы затопят дымами заводы,
А джунгли с моей Европой крест-накрест сошьют радисты,
Всеми забытый рыцарь Атлантики и колоды
Станет одним из лучших мучеников Конкисты.
Нуньес я де Бальбоа.
Отныне не мне вымаливать подачки у вас и награды,
Я не прошу ни должности, ни хором, ни фактории.
Монарх мой и повелитель!
Святые отцы и дамы!
Римские папы и гранды!
Я свожу с вами счеты по веленью истории.
1971.