Элиас 11

Элиас и цивилизации.

Море не спало. Ворочалось, дышало синей гладью волн. Сопело пеной уткнувшись носом в песок. Иногда всхлипывало, переберая легкие янтарные дрогаценности, с тяжёлым сердцем закапывая глубже - подальше от глаз. Солоноватый воздух шептал о вечном в уши сумерек. Старик как всегда сидел на своем месте – обтёсанном ветрами плоском валуне, глядя на горизонт. Элиас стоял чуть поодаль, вглядываясь в задумчивое лицо наставника.
   Сегодня разговор их начался не с обычных рисунков на песке, а с чего-то более глубокого.Он продолжался уже более часа.
- Мастер, — наконец задал вопрос Элиас, — мы говорили России, о князьях и боярах, о дворянах и о том, как элиты на Руси менялись, словно волны, накатывающие на берег, каждая следующая смывала предыдущую, но оставляла свой след. Но я думаю о другом… о том, чем наша элита отличалась от тех, что были у Европы и других цивилизаций.
   Мастер кивнул, не отрывая взгляда от морской дали, где солнце уже начинало красить небо в предзакатные тона.
— Отличие, Элиас, не только в званиях или богатстве. Оно, как я тебе говорил, в службе. Наша элита слишком долго была привязана к государю, к его воле. Западная аристократия, она словно дуб, корни которого уходят глубоко в собственную землю, свою хартию, своё право. А наш боярин или дворянин, он как лоза, которую можно пересадить, обрезать, или вовсе выкорчевать, если она неугодна. И эта зависимость, она в итоге и закрепила наше самодержавие.
— И это повлияло на культуру? — спросил Элиас, представляя эти лозы и дубы.
— Безусловно. Ведь кто были носители культуры на Руси? Наша интеллигенция, Элиас,  уникальное явление. Не похожи на европейских профессоров или философов. Наши, они словно монахи-отшельники, с вечной виной перед народом, с моральным долгом. Они видели свою миссию в служении, в борьбе за правду. Они были оппозицией, а не частью элиты. В Европе интеллектуалы могли критиковать, но они часто были частью системы. Наши же всегда словно стояли на краю обрыва, между государством и народом.
— И эти конфликты… они не подавили культуру? — в голосе юноши прозвучало сомнение. — Ведь правители могли и запрещать, и поощрять…
— Могли, и делали это, — ответил Мастер. — Пётр Первый заимствовал у Запада новые технологии, кораблестроение, оснащение, военное искусство. Екатерина Великая поощряла Просвещение, как арабские халифы когда-то собирали знания эллинов, утраченные Европой, в своём "Доме мудрости". России не хватало структурной организованности и грамотности. Но были творческая смекалка, духовность и воля. Но одного этого не достаточно. Были и те, кто запрещал вольности.  Николай Первый ужесточал цензуру. Но подлинное искусство, оно словно родник, его не заткнешь совсем. Он пробьётся сквозь землю.
    Элиас кивнул, вспоминая их давние разговоры о том, как под давлением рождается самое сильное сопративление.
— Но ведь многие великие цивилизации исчезли, Мастер. Шумеры, Ассирия, Вавилон, Минойцы, Майя … Почему так? А арабы, Византия, они ведь сохранили знания, передали их нам.
   Мастер медленно повернулся к Элиасу, его глаза, цвета балтийского моря в сумерках, были полны глубокой мудрости. Он стал рисовать свои знакомые Элилиасу круги на мокром песке.
— Они не исчезли просто так, Элиас. Они трансформировались или были поглощены. Европа забыла о греках, потому что погрузилась в хаос "Тёмных веков", когда выживание было важнее знаний. Язык греческий ушёл, книги были потеряны. А арабы, они были в "Золотом веке", их города были полны купцов, учёных. Им нужны были знания, чтобы строить, чтобы торговать, чтобы лечить. Ислам, в отличие от раннего христианства, поощрял поиск знаний. И Византия… она была мостом, который берег греческую культуру, пока Запад спал. Потом Византия сама пала, но её учёные бежали на Запад, принеся с собой те самые греческие манускрипты. Это был посев для Возрождения.
— А Шумер, Ассирия, Вавилон? Они не смогли найти такого моста?
— Эти, Элиас, как мы уже говорили, часто падали из-за внутренних раздоров, климатических изменений и нашествий. Их Организованность (Дерево), хоть и была велика, часто приводила к Злости внутренних конфликтов. Или их Наука (Земля) была неспособна справиться с вызовами природы. А Власть (Вода) становилась Трусливой перед лицом этих угроз. Они не смогли "ассимилировать варваров", или варвары оказались слишком сильны, или просто не было той гибкости.
  Мастер замолчал, глядя на накатывающие волны.
— Мы говорили о пяти элементах, Элиас. О том, что Духовность (Металл), Организованность (Дерево), Наука (Земля), Власть (Вода) и Творчество (Огонь) – это основы. И что каждая из них может, при чрезмерном развитии, угнетать другую. И что при этом эмоция меняется на противоположную. Помнишь? Смелость Власти превращается в Трусость, Энергия Организованности — в Злость, Радость Творчества — в Праздность, Знания Науки — в Невежество, а Созерцание Духовности — в Уныние.
Элиас внимательно слушал, впитывая каждое слово. Он представил себе эти элементы, танцующие и борющиеся в непрерывном цикле.
— Да, Мастер. Я помню. И что именно этот деструктивный путь, когда два или три элемента начинают давить друг на друга, и приводит к гибели. А не просто одно подавление.
 Мастер удовлетворенно кивнул.
— Вот именно. Ты правильно ухватил суть. И вот твоя мысль, которую ты напомнил мне о "крови варваров", она сюда вписывается идеально. Цивилизации, которые застревают в стереотипах, которые боятся нового, они погружаются в эти отрицательные эмоции. Уныние в Духовности, Праздность в Творчестве, Невежество в Науке, Злость в Организованности и, что самое страшное, Трусость во Власти.
  Мастер вздохнул.
— Стихи Кавафиса, ты верно вспомнил. "В ожидании варваров"... Это ведь о том, как город, погружённый в праздность и трусость, ждёт внешнего удара, чтобы хоть что-то изменилось. Чтобы кто-то принёс ту самую Смелость или Энергию, которых давно нет внутри. Ведь когда Духовность угасла в Уныние, а Творчество стало Праздным, оно уже не может родить Смелые решения. Ему нужна внешняя встряска.
 Элиас посмотрел на темнеющее море. Волны, казалось, стали громче.
— Значит, те, кто смог принять "варваров", те, кто не побоялся "безумных" решений, те и выжили?
— Те трансформировались, Элиас. Изменились, но не исчезли. Как Египет, как Китай, как Персия, как Рим, в конце концов, через тысячелетия. Они приняли новую "кровь", новую Энергию, новую Духовность, новую Власть. А те, кто не смог… кто остался в Трусости и Невежестве, те и исчезли. Их осталось на пальцах одной руки, как ты сказал.
  Мастер поднял взгляд на первые звёзды.
— И помни, Элиас, время гибели цивилизаций не закончилось. Мы живем в глобальном мире, но это не значит, что мы застрахованы. Те же самые деструктивные циклы, те же самые отрицательные эмоции могут охватить и нас. И тогда… тогда вновь потребуется "безумное" решение. Или "кровь варваров", Элиас. Или что-то ещё, что вернёт нам Смелость, Энергию, Радость, Знания и Созерцание.
  Ветер с моря усилился, принося запах йода и тайны. Элиас чувствовал, как слова Мастера проникают глубоко, становясь частью его собственного понимания мира. Ночь наступала, и мир, казалось, ждал новых ответов на вечные вопросы.