Аннушка

О, нет, не разделю чужого яда -
Я слишком ясно вижу чёрный зев,
В котором скорбь, в изломе плотоядном,
Печали оборачивает в гнев.

Как просто тонет сердце человека,
Захваченное в ржавые тиски.
Душой гораздо проще стать калекой -
Она быстрей дробится на куски,

И позже растекается по венам,
Чтоб язвами остаться на лице.
Любая гниль свою имеет цену,
И в сделке с тьмою тот еще процент.

До боли вы просты и так понятны
Во всех поползновениях души,
Во всем своем сердечном беспорядке,
Что до кости грозится иссушить.

Поверьте мне - игра того не стоит.
Сюжет не изменился за века -
Свою погибель можно встретить в боли,
Заботливо сплетенной для врага.

Как ваш язык мне чужд и неприятен,
Так, к счастью, мне далёк и незнаком
Мне с вами воевать чего бы ради?
Моя печаль, она совсем в другом...

На языке, которым я владею,
Увы, вам не дано заговорить.
Орёл не разумеет Прометею,
Ведь всяк из нас имеет свой подвид.

Но даже, если все вокруг истлеет,
Сухая неизбежность будет в том,
Что вам судьба - в своём остаться теле,
А мне судьбой начертано моё.



В нашем экзистенциальном неравенстве, ваш яд - чернила для моего пера. Я возвожу соборы из камней, что в меня кидают.