Рококо

Качается пастушка на качелях,
И лютню обнимает пастушок,
Играют флейты и виолончели,
Вдали звучит охотничий рожок.

Сияет день, какие в жизни редкость,
Тенистый лес ночным дождём промок,
На горизонте маленькая крепость,
Над ней плывёт сиреневый дымок.

А перед ней, за ближним перелеском,
Толпятся люди, строятся в полки,
Мушкеты вверх палят с весёлым треском,
Пестрят камзолы, в пудре парики.

Взвились знамёна, пушки подоспели,
И войско всё в движение пришло,
Сверкают ружья, свёрнуты шинели,
Мелькают кони, шашки наголо.

Сиреневый дымок всё гуще, гуще,
Окоп, противогаз, ревущий танк,
Солдат, на дзот с гранатою бегущий,
И пулемёт, строчащий танку в такт.

Бронемашины, дроны, тепловизор,
Термитные снаряды, «Бук» и «Град», —
А на переднем плане всё капризы
Играются сегодня, как вчера.

Пастушка замирает: «Что за звуки?»,
Уже готова отвернуть глаза.
Но пастушок протягивает руки
И клонит её голову назад.

И так они растеряны и юны!
Но вот она приподнимает бровь,
И громче он перебирает струны:
«Любовь-любовь!» Она: «Любовь-любовь!»

Скрежещут танки, громыхают пушки,
Лежат тела, как на мешке мешок…
«Любовь-любовь!», смеясь, поёт пастушка,
«Любовь-любовь!», играет пастушок.