Припять. Боль Прометея

Припять. Боль Прометея

Поэма

Дорогим моему сердцу припятчанам, полещукам и истинным ликвидаторам с любовью посвящаю…

Автор Валерий Вячеславович Навойчик, врач-психиатр, ЦМСЧ-51, уехал на ЧАЭС в 1978 году
Жена работала врачом на Скорой помощи. Семья Навойчик жила в Железногорске, в 70-е годы они уехали работать на ЧАЭС, жили в Припяти. Стали свидетелями трагедии 86-го года. Работали в 30-ти км зоне. Первый вызов Скорой помощи пришелся на жену В.В., она как раз дежурила. Исполняя инструкции, работала в маске, это ее и спасло. В настоящее время семья Навойчик живет в Киеве, в чернобыльском районе. У них свое сообщество, свои места отдыха, свои союзы и коллективы.

Припять

1. Атомный джин

Нелегко начать поэму
Не поэту, а врачу.
Освещает пресса тему,
Я свое сказать хочу.

С болью в сердце эти строки.
Чем измерить эту боль?
Горя дни и слез потоки
Не утешит алкоголь.

Не придуман тот дозиметр,
Чтоб измерить крик души,
Не охватит, не обнимет,
А душа кричит: «Пиши!».

Милая, родная Припять,
Наша боль и наша быль.
Кто осмелится рассыпать
Эту дьявольскую пыль?

Ведь ничто не предвещало
Черной атомной беды,
Ночь короткая дремала,
Спали теплые пруды.

Спали взрослые и дети,
Лишь реактор не дремал,
Он как раз в мгновенья эти
Свою силу набирал.

Опровергнув все расчеты,
Выбрал он такой момент,
Чтоб в апрельскую субботу
Прекратить эксперимент.

Джин рванулся из бутылки
Всё сметая и круша,
Мы подставили затылки,
Как под дуло ППШ.

Тьму квадратных километров
Черная покрыла пыль.
Вы не вейте только, ветры,
Я продолжу дальше быль…

Килотонны, мегаватты
Разнесли четвёртый блок.
Наплевав на все затраты
И на райский уголок.

Где мы все спокойно жили,
Где полесская земля
Ни про микро, ни про мили
Даже думать не могла.

Вдруг зашкалили рентгены,
Все приборы и … людей,
А в артерии и вены
Хлынул чёрный ток смертей.

Всё пронзают, словно вату,
Смертоносные лучи,
А пожарные-ребята
В ночь метнулись из ночи.

Шквал огня уже на крыше,
Битум лижет сапоги,
Долг героя смерти выше,
Нет, иначе не моги!

Мы всегда должны кому-то,
Наша совесть, наша честь
Заставляет почему-то
В пекло, в ад кромешный лезть.

Смерть героев выбирает,
Инженер ты или врач,
Подлая подстерегает
Сильных, смелых. Ну, хоть плачь.

Белоконь, Гумаров, Правик,
Ходемчук и Шашенок.
Жизнь — игра без всяких правил:
Тот поднялся, этот слег.

Кому выстоять в сражении?
На щите иль со щитом?
Лучевое поражение
Ведь не сразу, а потом.

Ждет незримая расплата,
Затаенная беда.
Мирный и коварный атом —
Больше пользы иль вреда?

Город спит, еще не зная,
Полной меры той беды,
А реактор погибает,
Просит: «Пить! Воды! Воды!».

Разлетелся блока остов,
Над ЧАЭС вершится Суд…
Город думает, что просто…
Там учения идут.

Лишь врачам предельно ясно:
Рвота, слабость — неспроста.
Новая болезнь — опасна,
Новая беда — остра.

Слишком грозные симптомы,
Слишком клиника горька,
Против лома нет приема,
Нет надежных средств пока.

Терапия вся забита,
Не кончается поток.
Жизнь спокойная забыта,
Атом целится в висок.

Бьет неслышно и незримо,
Бьет коварно, насмерть бьет.
Жизнь одна, неповторима,
Кто же эту жизнь спасет?

С ног валится вся больница:
Измотались доктора.
Все в бою, покой лишь снится,
Будь то няня иль сестра.

Мы не в шоке, а в тревоге,
Мучает один вопрос:
Слишком горькие итоги,
Что случилось, что стряслось?

Город флагами расцвечен,
Чист, опрятен, как всегда,
Он не знает, что навстречу
Вышла грозная беда.

Чист асфальт, по пенным лужам
Дети бегают гурьбой…
Позже осознаем ужас
Безрассудности такой…

Почему беспечен город?!
Дети в школах и садах,
Только лишь потоки «скорых»
Вызывают жуть и страх.

Дышим все спокойно йодом
И глотаем грязь и пыль,
Респираторы не в моде:
«Поражен лишь Чернобыль».

На базары и вокзалы
Разнаряженный народ
Преспокойно мощным валом
Как всегда, в субботу, прёт.

Отменили в Киев рейсы,
Лишь спецрейс не отменён.
То ли все сошли мы с рельсов?
Что же это — явь иль сон?


2. Эвакуация

Начеку, не дремлют ЖЭКи,
Ждут тревожного звонка,
Разлилась событием века
Из автобусов река.

Разлился на километры
Нескончаемый поток,
Разнеслось быстрее ветра:
«Атом целится в висок!».

Ночь заботы и тревоги,
Всем сегодня не до сна,
Ведь погибнем без подмоги,
И тогда … прощай, весна.

Нет покоя ни минуты
Знаем — радиация.
Ждем уже вторые сутки
Мы эвакуации.

Верим свято: мы оставим
Город только на три дня,
Уже дышит Первомаем
Украинская земля.

Мы скромно до наивности
Собрали вещи нужные,
И ждём, как божьей милости,
С утра почти до ужина.

Такое небо чистое —
Грозы не ожидается.
Энергия лучистая
Над нами издевается

Без запаха, незримая,
Она не осязаема.
Беда не устранимая.
Что ждем? Что выжидаем мы?

Кружится смерть над городом,
Над жертвами кружит.
Над всем, что людям дорого,
Уж тень её лежит…

Тревожный голос радио —
Не радуют известия.
И не известен радиус
Постигнувшего бедствия

Иванково, Полесское —
Вот пункты отступления.
Вот аргументы веские
Не в пользу промедления.

Дворы уже заполнены
Толпой людской безрадостной.
Глядим глазами скорбными.
В душе темно и гадостно.

В торжественном молчании
Автобус за автобусом
Спокойно занимаем мы,
Хлебнув чуть-чуть для тонуса.

Растерянно притихшие,
Безмолвно скорбящие,
И мысленно поникшие
Бежим от настоящего.

Но нитями незримыми
Все в жизни крепко связаны.
В беде не разделимы мы.
Уже всё этим сказано

Уходят нити в прошлое,
За прошлое цепляются.
И ничего хорошего
Пока не ожидается.

Разорвано, разбросано
Разрушено, растеряно.
И мы ногами босыми
По лезвиям, по терниям…

Прощай, любимый город наш,
Лазурно-прометеевый,
Как много бы теперь отдал,
Чтобы пройти аллеями.

Цветущими каштанами
И алыми рябинами…
От роз бывали пьяными…
Беда непоправимая!!!

Кто в Раговку, кто в Яблоньку,
А кто в само Полесское…
Нас разобрали бабоньки
В свои домишки сельские.

Спасибо Вам за хлеб, за соль
И теплоту душевную,
Что утопили нашу боль
Вы добротой волшебною.

Мы заново рождаемся.
Нас раскрывают заново.
И каждый обнажается
Делами и изъянами.

События экстремальные,
Вы — индикатор честности.
Зовут дороги дальние
По зараженной местности.