О творчестве Николая Глазкова

В своём творчестве Глазков стремился к простоте
И, поэтому, «саморедактировал» свои стихи.
Любил частенько повторять поэт:
«Краткость – единственная сестра таланта!»
Возражали ему: но не до такой же степени!
От целых поэм оставались у него только строфы…
Напоминали ему, что выброшенное он сам ценил,
Но эти доводы не действовали на него вовсе.
В ответ на это он обычно говорил:
Что есть отличие у великих от ничтожных –
Великие люди всегда свои ошибки признают,
И продолжал редактировать со всей своей категоричностью,
А старые варианты после редактуры уничтожались.
Он придумал для себя теорию «сильной строки»:
Всё стихотворение определяется и держится одной строкой,
И многих поэтов, писавших хорошие стихи, упрекал –
В их произведениях нет сильных строк…
Потом он, всё-таки, от этой теории отказался,
Но афористичность в его поэзии так и осталась.
Будучи ещё студентом, Глазков в кино снимался:
На съёмки «Александра Невского» пришёл по объявлению
И в массовых сценах принимал участие.
Потом об этом с гордостью поэт писал:
           «Я в русской массовке
             Служил рядовым».
А позже в «Андрее Рублёве» он ещё снимался
И всем запомнился Летающий мужик:
Оглядывается, настороженный взгляд и «Летю-ю-ю!»
Но актёром Николай Глазков не стал –
Не было у него дара внутреннего перевоплощения…
Последние годы он прожил от родного Арбата вдалеке:
«Получил фатеру» в Кунцеве, на Аминьевском шоссе,
Плюсом от переезда было лишь соседство с Москвой-рекой.
Он закалил себя, и купальный сезон растягивал до ноября,
Приглашал осенью друзей, чтобы с ним пошли купаться,
А те отказывались, говорили, что уже холода,
А он им отвечал, что им купаться и не нужно,
Купаться будет он, а они – смотреть и восхищаться,
Ему были нужны свидетели, ему было нужно признание…
К шестидесятой годовщине он был уже тяжело болен,
Но время болезни оказалось продуктивным  в его творчестве,
На глазах слабел поэт, но от письменного стола не отходил,
Сочинял свои стихи он по ночам, а днём только записывал.
Его спросили как-то, как было прежде,
А поэт ответил, что прежде ночью он спал,
Теперь же, без работы, ему нельзя – без работы он умрёт…
Шестьдесят первую годовщину поэта друзья отмечали без него.