Под Ярославлем...

Под Ярославлем ранен тяжело, боярин,
Да нет, крестьянин, бывший капитан,
Гнусно наврала Боль, хрипели твари,
Бил рыжий малый в грязный барабан.

Там осень была, должность командира
Досталась тощему, больному старику,
Сам мир в крови солдатушек застиран,
Вкушало небо в горестях тоску.

Ускоренные выпуски, провалы,
Захватчикам всё снился небосвод,
Не для земной, слишком брехливой славы
Под Ярославлем загибался поп.

Он добросовестно читал доклады смерти,
Кто умер, кто здесь выжил, кто удрал,
Полжизни прожито, уже родились дети,
Гнусно наврала осень, капитан.

Про старческий, скрипучий глас осины,
Про лист облитый кровью доходяг,
Без крыльев лебединых дрогнут спины,
Зато не дрогнет в полумраке враг.

Похрустывает пальцами валежник,
Немного избалован русский лес,
Наврала осень-дура про подснежник,
Про Русский рай из ужасов-чудес.

Эх, капитан, боярин, поп сметливый,
Притворно-сахарное злато на полях,
Гнусно наврала осень, стонут ивы
Вобрав в стволы давно истлевший прах.

Но Русь жива без лишних установок,
Лишь вера обозлила дурака,
Под Ярославлем застрелил подонок
Такого Русского и честного Христа,
Гнусно наврала осень, то ребёнок
Снимал Всевышнего с судьбы - креста,
Шумит великий русский лес, спросонок,
В нём превращается в Завет листва.