Сказка о девушке и трех братьях

Жили-были три брата - Передуб, Следомил и Обнулин Местнославовичи Завсегдаловы. Старший, Передуб Местнославович служил в родном колхозе председателем. Средний, Следомил Местнославович заведовал клубом.
Клуб в колхозе был один, не по интересам, обычный, из оштукатуренного кирпича, покрашенного белой известью.
И основной обязанностью завклуба было приглядывать, чтоб из клуба, им заведуемого, местные жители ничего не упёрли. По простоте душевной, конечно. Не по злому умыслу.

Младшего брата, Обнулина Местнославовича по отчеству никто и никогда не звал. Звали его Беней или Бенькой. А он охотно откликался.

Как-то Тварина Мухоглядова, девушка Обнулина ему и говорит:
- Слышь, Бенька, а давай граммофон из клуба ко мне домой перетащим?
- Зачем, Тварька? - спрашивает Обнулин.
- А у меня три пластинки есть. Будем их слушать - отвечает девушка.
- А-аа, - говорит Бенька - ну давай.

В клубе была - одна пластинка. На ней в районной студии звукозаписи была записано обращение председателя колхоза Передуба Завсегдалова к гражданам колхоза. По праздникам Следомил открывал в клубе окно и ставил в проем граммофон. Из медного рупора было слышно:
 
"С праздником дорогие товарищи! Наш колхоз успешно трудится под неусыпным руководством районного руководства и сегодня, товарищи, он имеет право попраздновать. Но завтра, товарищи, жду всех и каждого на своем рабочем месте".
 После обращения к гражданам на пластинке была записана музыка. Это был " Танец с тяпками" известного композитора колхоза Атрава Хочуборщяна.

Сказано - сделано. Вечером Бенька взял у Следомила из тумбочки ключ от клуба, перетащил с Тварькой граммофон к ней домой и всю ночь они слушали ее пластинки.

Утром старший брат спрашивает у среднего: - А скажите мне, товарищ завклубом, откуда у Тварины Мухоглядовой граммофон?
- Купила, наверно - отвечает Следомил.
- А ты в клубе имущество давно проверял? - не успокаивается Передуб.
- В прошлый праздник всё на месте было. И знамя, и стулья, и граммофон - отвечает завклубом.
- А щас? Может сходишь посмотришь?!

Пошел Следомил в клуб, а граммофона там и нет. И откуда он все знает? - думает он про старшего брата.
Проходит в это время мимо него младший брат Обнулин.
- Беня, - кричит ему средний брат - ты граммофон не видел?
- Видел - отвечает младший. Он у Тварьки дома стоит.
- Иди к Тварине, забери граммофон и неси его в клуб - приказывает ему Следомил.
- Зачем? - спрашивает Бенька.
- Чтоб Передуб не беспокоился - объясняет ему  Следомил.
- А-аа, - говорит Бенька - ну, тогда ладно, принесу.

Очень потом расстроилась его девушка. Сидела дома, смотрела на все свои три пластинки и плакала.
- А давай я и твои пластинки в клуб перенесу? - предлагает ей Обнулин. В следующий праздник, после обращения к нам, будет твоя музыка из окна играть. Я с братьями поговорю, думаю они не откажут.
- Ладно, - отвечает девушка - неси.

Она тут же перестала плакать и стала ждать следующего праздника. А когда следующий праздник наступил, все колхозники слушали граммофон и говорили:

- Эх, хороша Тварькина музыка!



Теория Паукова

Анастас Гвидонович Пауков как-то пришел к выводу, что прямых линий не существует. И не случайно. Началось это всё с того, что на его постоянном месте работы его стали называть Гнидой. А постоянно он работал бригадиром в ремонтно механической мастерской лет уже десять.
Гнидой его называли, конечно, за глаза. Что тоже напрямую доказывало теорию отсутствия прямых линий Анастаса Паукова.
И решил тогда Анастас всё исправить. Перестал ругать своих подчиненных за опоздания и пьянки. Не обращал больше внимания на их халатность и недобросовестность. А на планерке как-то обвинил председателя колхоза в волюнтаризме.
- Гнида ты, Анастас - подумал председатель. И перевел Паукова в должность рядового слесаря.

Потом, в воскресенье той же недели, Анастас Гвидонович повел своего пятилетнего сына в парк на детские атракционы и купил ему билет на карусель. Мальчик радостно сидел на олене и держал его за рога, а Анастас Гвидонович отчетливо понимал, что и наше дневное светило освещает его родную деревню точно так же, как Анастас сейчас видит  своего сына. То она появляется в поле зрения, крепко держа за рога своего оленя, то исчезает за невидимой частью круга парковой карусели. Деревня Анастаса.

Наверно и кругов тоже нет - смело предположил он, покупая сыну мороженое. А что есть?!

В Бога Анастас Пауков не верил. Но не потому, что это противоречило здравому смыслу. Анастас не верил в Него принципиально.
Все его знакомые не верили в Бога просто так. Ну не верили и всё.
Но разница, между тем, была. И заключалась она в том, что остальные никогда об этом долго не думали. А Анастас - думал.

Как-то Анастас решил на очередной планерке послать председателя колхоза на **р. После чего он встал со стула и спокойно сказал своему руководителю:
- А иди ты на **р.
Было много шума, но с должности рядового слесаря его не уволили. Зато Гнидой после этого случая Паукова в деревне больше никто не называл.




Мой друг Дормидонт Лихоземский


Дормидонт Лихоземский был этнеруском. Узнал он об этом в школе,  в четвертом классе.
На перемене в школьном коридоре, хулиган и двоечник Васька Аблотрясов, так его и спросил:
- Додик, ты этнеруск?
- В смысле? - не понял Додик.
- Сопли повисли - ухмыльнулся Васька.
 
А дома от мамы Дормидонт узнал, что он не такой, как все. И что в школе, кроме него, еще учатся дети тоже не "такие как все". И что он и дети, которые не как все, ничуть не хуже, чем дети, которые все. И это вовсе не плохо, а может быть даже и хорошо, но в будущем. А в настоящем он с тех пор стал этнеруском.

В этом самом настоящем Дормидонт хорошо учился, дружил с мальчишками со свооего двора, отлично играл в гайданы и читал книги. Книг у него дома было много. Их где-то покупал его отец, Прибодрей Лихоземский. Мальчишки и девчонки со двора звали его дядей Придей. А он за это давал им читать свои книги. Заворачивал обложки в бумагу и просил не загибать страницы, а вставлять закладки. И не подчеркивать ногтем абзац, на котором заканчивалось чтение.

После окончания школы мама сообщила Додику, что у них теперь всё будет очень хорошо, потому что они переезжают жить в Заморику. И через месяц они переехали.

Через полгода мальчишки со двора получили от Лихоземского письмо. Додик писал им, что у него в Заморике всё хорошо. Он привыкает говорить по-заморшански, купается там в море и недавно устроился работать на железную дорогу. Ему выдали оранжевый жилет и оранжевую каску. В его бригаде работает восемь человек - три притурка, четыре индоуса и один этнеруск. Это он, Дормидонт. А еще он научил этих своих новых друзей играть в гайданы.

А через десять лет Додик вместе с женой и сыном  Стивиком, таким же вихрастым, как его отец, приехали погостить на Родину. Приехали, погостили и уехали назад в Заморику.

Про Ваську Аблотрясова после окончания школы никто и ничего не  слышал. Где он сейчас?  Может тоже куда-нибудь переехал?




Атака


Вофка проснулся как обычно - утром, дома, в своей кровати. Как обычно почистил зубы, позавтракал, собрался на работу и вышел во двор. Рядом с его машиной, со стороны водителя, почти вплотную стояла черная Приора. Обычно соседи старались не подпирать машины друг друга.
- Чья же это? - подумал Вовка и залез к себе через пассажирскую дверь.

Выезжая со двора, он, как обычно, свернул направо. Можно было и налево, и так доехать до работы было даже ближе, но тогда пришлось бы ехать через ряд торговых павильонов, а потом мимо школы... В общем, Вофка, как обычно, свернул направо.

В конце переулка на красном светофоре в левом ряду посередине зебры стоял Чери Тигго. Вофка принял правый ряд и увидел перед зеброй крохотную первоклашку в белых гольфиках и белом фартушке, стоящую на свой зеленый свет.
- Дать бы ему в рыло - подумал Вофка про водителя кроссовера.
Водителем  оказалась дама средних лет.

Доехав до работы, Вофка обнаружил, что всю стоянку для легковых автомобилей перекрыла припаркованная фура из Металлобазы.
Из окна водителя гремела музыка веселой песни "Пидарасы атакуют!" группы Вектор Нефти.
- Не без того - подумал Вофка и припарковался во дворе соседнего жилого дома.

Не успел он захлопнуть дверь, как на капот его машины запрыгнул кот.
- Ладно, грейся - решил Вофка и побежал в офис.
- Закурить не найдется? - услышал он за спиной.
- У меня электронные - Вофка обернулся по сторонам, но кроме кота никого больше не было. Кот внимательно смотрел на Вофку.
- Шутники - подумал Вофка и побежал в офис.
- Идиот - услышал он за спиной, но не оглянулся.

Поднимаясь по лестнице, Вофка как обычно поздоровался с водителями, которые, как обычно, с документами на груз стояли в очереди в бухгалтерию.
- Эх, Вофка, Вофка! - услышал он из очереди. Голос был тот же, что просил закурить, а потом обзывался идиотом. Никто из очереди не смотрел в его сторону.

- Обычно вслед за такими странными событиями что-то обязательно должно произойти - подумал Вофка, шагая по длинному коридору.
- То есть сами по себе странные события это для тебя уже обычное дело? - возразил голос.
Вофка не оборачиваясь толкнул дверь офиса и вошел внутрь.
Кот в конце коридора развернулся и пошел обратно вниз по лестнице.
- Пидарасы атакуют! - сидя за компьютером напевал Вофка прилипшие к языку слова веселой песни группы Вектор Нефти.



Не возражаю


Анастас с Вофкой курили на лоджии уже в третий раз. Вечеринка была в той стадии развития, когда долгого отсутствия за столом кого-то из гостей остальные собравшиеся почти не замечали. Главное, чтоб они знали, что отсутствующие где-то рядом - мужья курят, жены обсуждают на кухне новый комбайн или фритюрницу, дети играют в спальне.

Впрочем, дети всегда играли в спальне сразу как поедят и услышат от родителей пару торжественных тостов. Засидевшихся за столом индивидумов родители других детей сразу  спрашивали:
- Ой, а что ты тут с нами скучаешь? Иди к деткам в спальню. Там дядя Настик такую замечательную новую игру Тосику на компьютер установил! Иди, деточка, иди.

- А я согласен с Машиным. Религия это опиум для народа! - продолжал Анастас.
- Я бы тоже с ним согласился, если бы он вместо левословной религии не внедрял в голову твоего народа религию Шваркса. Ты же не будешь возражать, что это тоже религия? - спрашивал Вофка.
- Не буду - отвечал Анастас и жал Вофке руку. Пойдем еще по рюмке махнем?
- Не возражаю - соглашался Вофка.

Друзья вообще редко были друг с другом не согласны. И даже музыкальные пристрастия у них были схожи. Разве что Анастас, по Вофкиному мнению, перебарщивал с культом рок-группы Пётр Фёдор.
Да, отличная группа, - думал Вофка - и культовая она совершенно справедливо. Но зачем бесплатно надевать майку с их названием? Я майку с Жучилами не ношу. И не знаю за какие деньги бы согласился.
Любить можно только просто так - думал Вофка. И, кстати, слово "можно" здесь совершенно ни к месту. А то получается, что одно любить  можно, а другое нельзя. Какие-то рамки для этой великой концепции.
- Какой же ты м*дак! - замечал кот, по обыкновению сидевший на лоджии рядом с Вофкой. Купить тебе маечку со словом "Любовь"?
- Брысь - отвечал Вофка и уходил с лоджии вместе с Анастасом махнуть по рюмке.
 - Настик,  мы уже хотели вам с Вофкой отдельный стол там накрыть - улыбались женщины.
Анастас доставал гитару.

Хорошая гитара - думал Вофка. Обычная. Машинградского завода. И струны наши. А играть на ней - ...
- Хм-хм - покашливал рядом кот.



Кот


Кот жил свою кошачью жизнь. Или она его жила. В этом плане у котов с жизнью нет никаких противоречий.
Он родился во дворе Передуба Завсегдалова в результате встречи его кошки Светки и соседского кота Тамерлана. Но эти подробности помнил только Передуб.
Тамерлан после встречи со Светкой вернулся в свой двор и забыл про нее сразу, как только хозяйка налила ему в блюдце молока. Светка вообще не думала о Тамерлане даже во время встречи. И не заметила когда он ушел. А через два месяца она принесла четырех котят.

Передуб со Следомилом как-то пили во дворе самогон. Мимо проходила Тварька Мухоглядова.
- Дядь Дысь, подари котёночка - попросила она Передуба.
- Забирай любого - разрешил тот.
Так кот оказался в своей первой семье. Точнее второй. Но первую свою семью со Светкой и другими котятами он почему-то никогда не помнил. А значит первой его семьей стала вторая - Тварька Мухоглядова и он сам.

Светка не обратила внимания, что одним котенком у нее стало меньше, что очень удивило Следомила. Он подошел к Светке и забрал у нее еще одного котенка. Светка не реагировала.
Забрал еще. Светка занервничала, стала мяукать и искать пропажу.

- Кошки считают до двух! - сделал вывод Передуб и наполнил две рюмки самогоном.
Как же он быстро во всём разбирается! - подумал Следомил и выпил свою рюмку. Двух котят он вернул Светке.

Кот спал на Тварькиной подушке, ел из Тварькиной тарелки и имел взаимные отношения с ее родителями - они не замечали кота, кот не замечал их.
Тварька даже оглянуться не успела, как кот подрос и стал интересным. Он прыгал на занавески, будил Тварьку утром, забравшись к ней на грудь, тарахтел как отцовский трактор и просил  есть.
Ее подруг кот терпеть не мог. Когда они заходили в дом, он прыгал к  ним на ноги, цеплялся когтями за их колготки и сползал вниз под действием гравитации.

Из всех дворовых обитателей Тварькиной семьи кот сдружился только со свиньей Чернушкой. Куры кота явно недолюбливали, петух постоянно пытался его клюнуть, пока один раз кот не ухватил его зубами за шею. И тут же совершенно несправедливо получил от Тварькиной матери веником.

А Чернушка была большой и снисходительной. Она высовывала из загородки свой розовый пятак и нюхала кота. А кот потом забирался на крышу Чернушкиного катуха и они о чем-то беседовали.

Один раз  кот ушел из дома на охоту за мышами полёвками, а когда вернулся, то обнаружил Чернушку лежащей во дворе на деревянном настиле. Отец Тварьки и братья Завсегдаловы смалили ее паяльными лампами.
И кот уехал в город. Забрался ночью под тент грузовика Тварькиного отца, а днем вылез наружу.
Больше с Тварькой они не виделись.



Город.


Додик заметил одно различие в городах - ритм. В городе в Заморике, в котором он теперь жил, всё двигалось гораздо быстрее - люди, трамваи и мысли в голове. Точнее, мысли в голове перестали жить своей жизнью, в отличие от той их старой жизни в родном городе Додика. В Заморике они теперь просто превратились в людей, в  трамваи, в гамбургеры с той или иной приправой, в необходимость говорить, а потом и думать по-заморшански.
 
Его новому другу и сотруднику, индоусу по имени Джуд (настоящее его имя Додик долгое время не мог выговорить и Джуд предложил называть его просто Джудом) в этом смысле было гораздо проще. Он с детства говорил на двух языках - индоусском и заморшанском.

- Наверно, это полезно для развития личности, что приходится познавать новый язык, новую страну, новую жизнь - предположил Додик.
- Давай с конца - предложил Джуд. Жизнь, которую ты сейчас познаешь, никакая не новая, а всё та же самая. В ней только поменялись некоторые условия ее существования. К примеру, язык. И скажи пожалуйста, что ты вообще имеешь в виду под словом "личность", чтобы я мог ответственно рассуждать, что для нее, личности полезно, а что нет?

- Ну, личность это что-то вроде путешествующей по миру сердцевины - задумался Додик. Что-то взрослое, наверно. Что-то принимающее правильные решения.
- То есть, под личностью ты подразумеваешь отсутствие страха и холодный ум? - переспросил Джуд.

И тут кот понял, что перед ним - серьезный противник. Покруче петуха с Тварькиного двора. Этот, если решит его клюнуть, то клюнет мама не горюй. И где у него шея, сразу и не поймешь.

- Говори - потребовал Додик.
Джуд улыбнулся и процитировал:

- У лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том:
И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом;
Идёт направо - песнь заводит,
Налево - сказку говорит.
Там чудеса...

- Прекращай - отмахнулся Додик.
- Как хочешь - рассмеялся Джуд.



Тварька


- Ты меня любишь? - спрашивает Тварька Обнулина.
- Конечно люблю - отвечает Бенька.
- А потом разлюбишь - вздыхает Тварька.
- С чего бы это я тебя разлюбил, Тварь? - не понимает Обнулин. Ты ж у нас в деревне первая красавица!
Они сидят на скамейке, обнявшись и взявшись за руки. Солнце на закате светит им прямо в глаза.
- А другую встретишь и разлюбишь - настаивает Тварька.
- Где ж я ее встречу? - не понимает Бенька.
Они идут вдвоем по улице.
- Всё может кончиться - говорит Тварька.
- Что всё? - переспрашивает Бенька.
- Люблю я тебя - говорит Тварька.
Она обнимает его за шею и целует в губы и щеки.
- Куда твой кот делся? - вспоминает Обнулин.
- Не знаю, пропал - отвечает девушка.
Они доходят до клуба. На доске объявлений вывешен приказ о назначении Тварины Мухоглядовой заведующей культмассовым сектором.
- Сектор это ж часть круга? - спрашивает Тварька.
- В геометрии, да - отвечает Бенька.
- А в культуре масс?
 
Они выходят за деревню. Солнце почти село. Оно выглядывает красным краешком из-за лесополосы и спрашивает Тварьку:
 
- Ты меня любишь?