Мы были дети звёзд, не знавшие гравитации

мы были — как дети вселенной,
не выучившие ещё законов тяготения.
радость друг от друга — как сверхновая вспышка,
мы рвались навстречу,
не подозревая,
что в каждом из нас — своя тьма межгалактическая,
нерешённая, древняя,
и каждая боль была как чёрная дыра,
притягивающая к себе всё светлое,
что мы пытались подарить.
мы думали: можно не трогать.
можно закрыть.
можно забыть о собственных границах,
можно оставить чемоданы под лестницей к звёздам
и полететь налегке.
но крылья скрипели под грузом
не выговоренного,
и тянуло вниз.
хотя, правда, до взлёта
оставалось
почти
ничего.
столько пены межзвёздной,
всплесков эмоций,
ссор, в которых не было сути —
одни шумовые помехи
в эфире
космоса.
теперь это кажется
забавно,
глупо,
не нашим.
мы тогда не случились.
и не могли.
частицы одного спектра,
но в разных фазах.
волны, налетающие
в противофазе.
звук гасился.
свет ломался.
история гасла в самом зародыше.
а потом —
в один миг —
всё сказалось.
без звука.
без слова.
как если бы гравитационные волны
просто прошли сквозь нас,
и мы вдруг поняли,
всё.
пришла
тишина.
абсолютная.
космическая.
вакуум, в котором так слышно,
как бьются свои сердца.
и я смотрю на ту себя —
как на ребёнка,
на которого не могу сердиться.
она просто не знала.
не умела.
старалась —
в меру своих сил
и орбит.
и ты, возможно,
также смотришь на себя
из этой тишины,
в которой
ничего не происходит,
но происходит
всё.
мы оба в точке
нулевой гравитации,
в точке покоя,
где ничего не ясно:
ни будет ли импульс,
ни в какую сторону полетит свет,
если мы его зажжём.
и как назвать то,
что между,
если слов
не существует
достаточно больших
для объёма
этого чувства?
разве это не перерождение?
не чудо метаморфоз?
если мы, распавшись на кварки,
прошли через болевое своё,
и снова стоим
перед друг другом —
молча,
но видя
всё.