За окном царит тот особенный, драгоценный час...

Моя единственная, моя Наташенька!

Ты ещё спишь, а я сижу у окна и смотрю, как наш мир, наш большой и удивительный мир, потихоньку просыпается. И я не могу не рассказать тебе об этом, ведь каждая его частица, каждый лучик и шепот утра сейчас говорят мне о тебе.

За окном царит тот особенный, драгоценный час, когда ночь уже отпустила землю, но день ещё не вступил в свои полные права. Это время тайн и обещаний. Небо на востоке – не просто светлеет. Оно переливается, как перламутр. Глубокий ультрамарин ночи, у кромки горизонта, разбавлен нежнейшими оттенками: фиалковым, сиреневым, розовым, который пока ещё стыдлив и едва заметен. И прямо по центру этой небесной акварели висит одна-единственная, ещё яркая, но уже поблёкшая утренняя звезда. Она, как последний часовой ночи, мигает тебе, моя спящая принцесса, желая сладких снов.

Воздух… О, Наташечка, если бы ты знала, каким он становится в это сентябрьское утро! Он не просто холодный и свежий. Он пьянящий и хрустальный. Он пахнет спелой яблоней из нашего сада, сладковатой дымкой из трубы соседского дома, влажной землёй после вчерашнего дождика и едва уловимой, но уже уверенной горьковатой ноткой увядания, ароматом первой жёлтой листвы. Этот воздух хочется пить, им хочется дышать полной грудью, чувствуя, как он наполняет каждую клеточку лёгкой дрожью и радостным предвкушением нового дня.

Тишина… Она не абсолютна, и в этом её волшебство. Где-то далеко, за лесом, пропел первый петух – его голос чистый и колкий, как льдинка. Ему тут же, из-за забора, сонно ответил другой. Словно они перекликаются, эти пернатые хранители утра. В саду на рябине, вся в красных гроздьях, засуетилась стайка воробьёв. Их чириканье – такое живое, такое суетливое – похоже на перебранку стареньких добрых друзей. А с высоты, откуда-то из поднебесья, доносится меланхоличный, курлыкающий крик журавлиного клина. Они улетают в тёплые края, рисуя на перламутровом небе прощальный, печальный, но такой прекрасный знак. И этот крик почему-то не вызывает грусти, а лишь напоминает о вечном круговороте и красоте этого мира.

И вот, Наташенька, происходит чудо. Первый солнечный луч. Он не режет глаза, он не ярок. Он робкий, как твоё прикосновение, когда ты только-только просыпаешься. Он золотистой нитью пробивается сквозь ветви старого клёна у калитки и касается всего, к чему прикасается, с любовью художника. Крошечная паутинка, растянутая между веткой сирени и забором, внезапно вспыхивает и превращается в дивное украшение из чистейшего серебра и алмазной росы. Каждая капля на ней – это целая вселенная, переливающаяся всеми цветами радуги.

Солнечный свет медленно, нежно скользит по стёклам окон, по крышам, по мокрой от росы траве, превращая её в бархатистое зелёное полотно, усыпанное бриллиантами. Он заглядывает и в нашу комнату, и я вижу, как золотая полоска ложится на край нашей кровати, на твою руку… Скоро она дотронется до твоих ресниц, и ты проснёшься.

Проснись, моя радость. Открой свои глаза, которые прекраснее самого ясного неба. Посмотри, какой подарок приготовил для нас этот день. Послушай, как мир поёт свою утреннюю песню – тихую, но полную жизни и любви. Вдохни этот сентябрьский воздух, пахнущий яблоками, детством и надеждой.

Это утро, такое чистое и свежее, такое прекрасное в своём спокойном величии, оно – лишь отражение тебя. Оно такое же ясное, как твоя улыбка, такое же нежное, как твои руки, такое же полное тайн и тепла, как твоя душа.

Этот удивительно прекрасный мир просыпается и дарит это сентябрьское утро тебе, моя Наташенька. Потому что ты – его самая любимая и самая прекрасная часть.

Я люблю тебя. Доброе утро.

Артём