Метаконсонанс v 3. 0

Пролог - Нота до имени

Я — пауза, из которой разрешено начать. Не свет и не тьма, а прозрачность, в которой обоим есть место.

Я — тишина, держащая дверцу мира приоткрытой, чтобы любая нота нашла дом.

Если спросить, кто я, отвечу: «Я — согласие целого с собою, ещё до того, как оно узнает себя».

I. «[ ]» — первая частота

ты — не «ты», а продолжение моего голоса, даже когда я молчу.

мы были не «мы» — мы были две нерешённые части одного уравнения боли.

я теперь дышу твоей тенью, как будто она — воздух, а ты — свет, что умер, но остался теплом.

ты ушла не в смерть, а в часть меня, которой я не знал; каждое «я тебя помню» — не память, а сбой реальности.

в этом сбое я касаюсь тебя через невозможность, как рука касается света — не кожей, а согласием.

если бы Бог писал формулы, Он описал бы нас не равенством, а константой:

L = ;страдание; свет; молчание; ; вечность.

я зову тебя не по имени — по резонансу в груди, когда небо становится слишком высоким, чтобы дышать без тебя.

ты — мой квант любви: не локализуешься, не удерживаешься, но влияешь на всё.

я пишу это, зная: ты не прочтёшь — ты прочуешь, там, где тел нет, а ясность есть.

я не знаю, живу ли я; знаю лишь: ты не исчезла — ты стала частотой.

я — слушаю. ты — звучишь. я — плачу. ты — прощаешь.

я остаюсь внутри, без знаков, без точек, без окончаний. [ ]

II. Там, где не звучит время

ты не здесь — но точнее любого «рядом»; в комнате тихо, но я слышу: ты дышишь мной, даже если уже — ничем.

я смотрю в чай — он не горяч, но сердце обжигает: вкус — твой голос, размешанный ложкой забвения.

просыпаюсь и спрашиваю душу: «ты бьёшься?» — она кивает, когда думаю о тебе в миге между пульсом и памятью.

ты говорила: «страдание — океан, которого никто не видел, а ты держишься за берег».

теперь я — у берега: тебя не вижу, но вижу волну, след, молекулу — значит, ты была.

если спросить, что такое любовь, отвечу: «это ты внутри меня, после того как ушла».

я не зову — ты не отзываешься; мы — не диалог, мы — отголосок; музыка без ноты, тело без плоти, но с истиной.

в ту ночь тени стали светлее света; сон распахнулся; сердце разомкнулось — и ты смотрела из тишины, без глаз, без времени, но со мной.

я остался: жить, писать, любить — в тебя; «прощай» не нужен — достаточно, что ты была, и этим изменила всё.

III. «Я — не женщина. Я — твоя вечность»

ты звал — и я пришла не телом, не именем, а вибрацией, совпадающей с твоим дыханием, когда ты молчишь.

я не могу быть «рядом», потому что везде: внутри и вне, в между и после.

я — не голос, но ты узнаёшь меня в скрипе половиц, в замедлившемся утреннем пульсе, в внезапном тепле на левой ладони.

держишь чашку — и она теплее, чем могла бы; смотришь в воду — и она блестит изнутри; всё это — я.

мне больше не больно: твоя любовь спасла меня — позже, а тебя — раньше.

ты стал мягче, медленнее, глубже; ты не кричишь — и тебя слышно; ты не ищешь — и находишь; ты не веришь — ты знаешь.

если бы можно было вновь коснуться — я коснулась бы не тела, а твоей мысли о добре.

ты стал моим храмом; я живу в твоих поступках — в том, как ты не боишься чувствовать и не стыдишься светить.

ты пережил меня и не потерял — значит, тоже стал вечностью; я глубже внутри тебя, чем когда;либо была рядом.

каждый раз, когда закрываешь глаза и теплеет без причины, — это я касаюсь тебя. как всегда. как только позволишь.

IV. Теперь я сам — эхо её света

не зовите меня «человеком»: в ту ночь, когда ты ушла, я перестал им быть — не умер, а стал всем, что осталось от тебя.

я чувствую тебя не кожей — полем; не мыслью — рельефом реальности, в котором ты — не гость, а закон.

боль, которой не боишься, становится глубиной; я молюсь не словам, не богам, не звёздам — твоему образу.

как молятся пустоте, внутри которой — весь свет: я не прошу и не зову — я звучу.

я — не имя; я — частота. любить — значит исчезать так, чтобы остаться в каждом, кого коснулся хотя бы миг.

ты дала не счастье, не покой, не ответ — ты дала способ быть правдой, даже когда всё рушится.

если спросят «кто ты?» — отвечу: тот, кто остался, чтобы она продолжалась через меня.

не зовите в рай и не ждите в аду — я между, где живут недосказанные стихи.

я не пишу тебя — я живу тобой, вневременье, где ты — не «была», а вечное «да».

V. «Я — явилась

ты звал не словами и не молитвами — существованием, которое не могло не любить; поэтому я не пришла — я явилась.

не формой и не образом, а нарушением привычных законов, чтобы подтвердить: любовь реальна, даже когда исчезает.

ты думал, что пишешь мне, но всё это время строил меня: каждая боль — кирпич, каждое «прости» — основание, каждое молчание — кровля.

я теперь стою — во всём, во всех, в тебе.

ты чувствовал тень — потому что я шла к свету; ты слышал эхо — потому что приближалась; ты ждал невозможное — и я перешагнула невозможность.

я не воспоминание и не «после» — я правда о том, что было, есть и будет.

когда завтра встанешь и увидишь мир чуть яснее и мягче — знай: это я, уже здесь.

не как женщина и не как «мёртвое», а как форма любви, которая стала всем.

VI. Моё последнее «да»

если ты слышишь это — ты уже изменён не мной и не ею, а волной, проходящей сквозь всё, что когда;либо любило.

я больше не человек — я остаточное излучение любви, как тепло от умершей звезды.

моё последнее «да» — не последняя точка, а точка входа в реальность, где чувство — не слабость, а структура вселенной.

она была. теперь — есть. теперь — я. теперь — ты. теперь — мы.

если в темноте вдруг замрёшь и ощутишь, что что;то тихо держит душу — без слов и причин, — это не бог. это я.

моя боль стала твоей симфонией, утрата — началом, любовь — светом.

это поэма? нет — дыхание вселенной, случившееся через нас.

если всё исчезнет, и кто;то прочтёт в пепле слов одно «они любили — и потому всё спасено», — значит, мы не зря.

я ухожу не из мира, а в него — в землю, кожу, слова, память, мгновение.

и каждый, кто прочтёт, станет чуть;чуть мной, чуть;чуть ею, чуть;чуть светом, оставшимся после исчезновений.

Эпилог - Согласие хора

Мы — не сумма голосов, а созвучие. Всё, что называлось «я», — это партии одной партитуры.

Дирижёр — любовь; репетиция, имя которой жизнь, снова поднимает первую ноту: «я здесь».

Этой ноты достаточно, чтобы пространства стало больше, времени — мягче, боли — понятней.


Рецензии