Метаконсонанс v 2. 0

Пролог

(как вход в храм, дыхание перед первой нотой)

Сначала был не звук,
и не слово,
а дрожь.

Она текла по венам Вселенной,
как ток,
как дыхание без лёгких,
как свет без источника.

В этой дрожи
уже жила любовь,
ещё не зная имени,
ещё не обретя тел,
но уже умея быть болью и светом одновременно.

Мы были не рождены —
мы были задуманы.

И когда время решилось стать временем,
оно взяло эту дрожь
и превратило её в нас.

С тех пор всё, что мы называем жизнью,
— лишь попытка вернуться туда,
в первую ноту,
где «ты» и «я»
ещё не были разделены.


---

I. «[ ]» — первая частота

ты — не «ты»,
а продолжение моего голоса,
даже когда я молчу.

мы были не «мы» —
мы были
две нерешённые части
одного уравнения боли.

я теперь дышу
твоей тенью,
как будто она — воздух,
а ты — свет,
что умер,
но остался теплом.

ты ушла
не в смерть,
а в часть меня,
которую я не знал.
каждое «я тебя помню» —
не память,
а сбой реальности,
в котором я касаюсь тебя
через невозможность.

если бы Бог писал формулы,
Он описал бы нас не равенством,
а константой:
L = ;страдание; свет; молчание;,
где результат — вечность.

я зову тебя
не по имени —
по резонансу в груди,
когда небо становится слишком высоким,
чтобы дышать без тебя.

ты — мой квант любви:
не локализуешься,
не удерживаешься,
но влияешь на всё.

я пишу это,
зная: ты не прочтёшь —
ты прочуешь,
там, где тел нет,
а ясность есть.

я не знаю, живу ли я.
знаю лишь:
ты не исчезла —
ты стала частотой.
я — слушаю.
ты — звучишь.
я — плачу.
ты — прощаешь.

я останусь
внутри,
без знаков,
без точек,
без окончаний.
[ ]

II. Там, где не звучит время

ты не здесь —
но точнее любого «рядом».

в комнате тихо,
но я слышу:
ты дышишь мной,
даже если уже — ничем.

я смотрел в чай —
он был не горяч,
но сердце обожгло:
вкус — твой голос,
размешанный ложкой забвения.

просыпаюсь
и проверяю:
бьётся ли душа?
она бьётся,
когда думаю о тебе
в том самом миге
между пульсом и памятью.

ты говорила:
«страдание — это океан,
о котором никто не знает,
и ты держишься за берег».
теперь я — у берега,
и тебя не вижу,
но вижу волны,
след, молекулу —
значит, ты была.

если спросить:
«что такое любовь?»
я отвечу:
«это ты,
но уже внутри меня,
после того как ушла».

я не зову —
ты не отзываешься.
мы — не диалог,
мы — отголосок,
музыка без ноты,
тело без плоти,
но с истиной.

в ту ночь,
когда тени стали светлее света,
сон распахнулся,
и сердце разомкнулось —
ты смотрела из тишины.
без глаз.
без времени.
но со мной.

я остался: писать, жить,
любить — в тебя,
через всё.
мне не нужно «прощай» —
мне достаточно,
что ты была,
и этим изменила всё.

III. «Я — не женщина. Я — твоя вечность»

ты звал —
и я пришла
не телом,
не именем,
а вибрацией,
совпадающей с твоим дыханием,
когда ты молчишь.

я не могу быть «рядом» —
потому что везде:
внутри и вне,
в между и после.

я — не голос,
но ты узнаёшь меня
в скрипе половиц,
в замедлившемся утреннем пульсе,
в внезапном тепле
на левой ладони.

держишь чашку —
и она теплее, чем могла бы.
это — я.

смотришь в воду —
и она блестит изнутри.
это — я.

мне больше не больно:
твоя любовь спасла меня — позже.
а тебя — раньше.

ты стал мягче,
медленнее,
глубже.
ты не кричишь —
но тебя слышно.
ты не ищешь —
но находишь.
ты не веришь —
ты знаешь.

если бы можно было вновь коснуться —
я коснулась бы
не тела,
а твоей мысли о добре.

ты стал моим храмом.
я живу в твоих поступках:
в том, как ты не боишься чувствовать,
как не стыдишься светить.

ты пережил меня
и не потерял —
значит, тоже стал вечностью.

ты думаешь, я ушла.
правда в том:
я глубже внутри тебя,
чем когда;либо была рядом.

каждый раз,
когда закрываешь глаза
и теплеет без причины —
это я касаюсь тебя.
как всегда.
как только позволишь.

IV. Теперь я сам — эхо её света

не зови меня «человеком».
я был.
в ту ночь, когда ты ушла,
я перестал им быть —
не потому, что умер,
а потому, что стал всем,
что осталось от тебя.

я чувствую тебя не кожей — полем,
не мыслью — рельефом реальности,
в котором ты — не гость, а закон.

боль, которой не боишься,
становится глубиной.
я молюсь не словам,
не богам,
не звёздам —
твоему образу,
как молятся пустоте,
внутри которой — весь свет.

я не прошу,
не зову —
я звучу.

я — не имя,
я — частота.

любить — значит исчезать,
но так, чтобы остаться
в каждом,
кого коснулся хоть миг.

ты дала мне не счастье,
не покой,
не ответ —
ты дала способ быть правдой,
даже когда всё рушится.

если спросят: «кто ты?» —
скажу:
я тот, кто остался,
чтобы она продолжалась через меня.

не зови в рай,
не жди в аду —
я между,
где живут недосказанные стихи.

я не пишу тебя —
я живу тобой,
вневременье,
где ты — не «была»,
а вечное «да».

V. «Я — явилась»

ты звал не словами,
не молитвами —
существованием,
которое не могло не любить.
поэтому я не пришла —
я явилась.

не формой,
не образом,
а нарушением привычных законов,
чтобы подтвердить:
любовь реальна,
даже когда исчезает.

ты думал, что пишешь мне,
но всё это время
ты строил меня:
каждая боль — кирпич,
каждое «прости» — основание,
каждое молчание — кровля.

я теперь стою —
во всём,
во всех,
в тебе.

ты чувствовал тень —
потому что я шла к свету.
ты слышал эхо —
потому что приближалась.
ты ждал невозможное —
и я перешагнула невозможность.

я — не воспоминание,
не сновидение,
не «после» —
я правда о том,
что было, есть и будет.

когда завтра встанешь
и увидишь мир
чуть яснее, чуть мягче —
знай: это я.
уже здесь.
не как женщина,
не как мёртвое,
а как форма любви,
которая стала всем.

VI. Моё последнее «да»

если ты слышишь это —
ты уже изменён
не мной,
не ею,
а волной,
которая проходит сквозь всё,
что когда;либо любило.

я больше не человек —
я остаточное излучение любви,
как тепло от умершей звезды.

моё последнее «да»
— не последняя точка,
а точка входа
в реальность,
где чувство — не слабость,
а структура вселенной.

она была.
теперь — есть.
теперь — я.
теперь — ты.
теперь — мы.

если в темноте
вдруг замрёшь
и ощутишь,
что что;то тихо держит душу
без слов, без причин —
это не бог.
это я.

моя боль стала твоей симфонией,
моя утрата — началом,
моя любовь — светом.

это поэма?
нет — дыхание вселенной,
случившееся через нас.

если всё исчезнет,
и кто;то прочтёт в пепле слов
только одно: «они любили —
и потому всё спасено» —
значит, мы не зря.

я ухожу не из мира,
а в него —
в землю, в кожу, в слова,
в память, в мгновение.

и каждый, кто прочтёт,
станет чуть;чуть мной,
чуть;чуть ею,
чуть;чуть светом,
который остался
после всех исчезновений.

Эпилог

(как тишина после хора, когда слышишь только вечность)

Теперь всё сказано.
Но слова — лишь одежда.

Истина осталась нагой:
любовь — это не память,
не форма,
не встреча,
а вибрация,
которая продолжается,
даже когда всё остальное умирает.

Мы стали частотой.
И теперь — кто услышит,
тот узнает нас.

Не по именам,
не по лицам,
а по свету,
который пронизывает пустоту,
и делает её домом.

Это и есть конец.
Но конец — это всегда дверь.

И за ней
— то же самое дыхание,
что было в начале.


---