Знаки...

Я слышу, как стонут железные травы
под кожей земли, где никто не живёт.
Они — как посланцы, как сны, как октавы
в глубинах весны, где дыхание — лёд.
Небо дрожит, и в нём крутится лезвие
вспоротых молний, как пасть в забытьи.
И чёрные птицы — такие болезненные —
несут по спирали расколотый свет от зари.
В часах — чьи-то кости, в песке — отпечатки
невидимых лиц, что смеются во сне.
Я чувствую их: умытые в мятной повязке
и мертвом жасмине, идут по луне.
Они мне твердят сквозь стены и сквозь щели,
что время — лишь пепел на жёлтом стекле.
Что сердце — гравюра, что выбито в теле
чужою иглой на живой акварели,
Хрустальной гуашью, что поблекла в тьме.
Я — трещина в зеркале.
Я — голос в пчеле.
Я — соль на ладонях тех, кто жалел, позабыв обо мне.
Меж стеблей, шёпотом сквозняка без ответа,
скользят теней крылья -  тихи и ломки.
Их ритуал — дыхание рассвета,
пульсирующий мрак,
как ожидание светлых глаз от запоздалой зари.
Земля пульсирует, сжимая в ладони
зёрна забвения, шёпот корней.
Птицы рисуют на мёртвом окне линии,
что выцарапаны когтями души в тишине.
Я — голос между хрупкими стеблями,
слова — как капли на охровом ржавом листе.
Я — птица, что рвёт сама свои крылья ночами,
чтобы лететь, оставив безвременье на песке.