Слёзы...

Как оказалось —
я не разрешала себе плакать.
Не в позе лотоса, не между делом,
не в случайной фразе, упавшей в омут.
Не из жалости к себе —а из уважения.
Словно внутри меня обитала вселенная,
но я держала черные дыры на замке.
Сжимала кулаки так,
что сжимались световые годы.
Прятала под языком
все свои сверхновые.
Откладывала рыдание,
как запуск ракеты,
вечно на потом,
чтобы не потревожить чужие орбиты.
А боль ведь — не метеорит,
что сгорает при входе.
Она копится в межзвездной пыли,
обволакивает нейтрино,
прорастает между рёбер
не перехваченной тягой.
И однажды я села.
Не как воин. Не как судья.
А как человек.
Просто человек, уставший быть солнцем,
уставший светить,
когда в ядре уже начался гравитационный коллапс.
Я позволила глазам быть порталами.
Открыла шлюзы молчания.
И небо хлынуло внутрь.
Я рыдала не о событиях,
а о трещинах в структуре пространства,
где детство не дожило до взрослой версии.
О непонятых мыслях,
которые сами себе были богом и пустотой.
О моментах,
где я пряталась под плащ из уверенности,
не зная, что он сшит из фольги.
Плакала, как космос умирает в радиошумах,
когда звезды идут на покой
без фанфар.
Когда гравитация
требует к себе не молитв,
а уважения.
И мне стало легче.
Не светлее — а глубже.
Не сильнее — а честнее.
Словно я —
не снаружи вселенной,
а наконец-то
в её центре.
Где можно плакать.
И ничего больше не объяснять.