Незваный гость

­­­­­­­­­­­­­­­­­Сколь не верил в себя — но выжил,
пусть в кармане и ни гроша.
Так бывает, что Бог услышав, как рабу даст последний шанс.
Потому ли, что путь не близок, и морозит, что ломит кость. Но по зимним кривым карнизам, шёл непрошеный к дому гость. Сквозь метели, пургу и даже, когда солнце за грань-чертой. Человек нёс домой поклажу, свой пожизненный счёт-итог.
Всё, что кануло в шалом детстве - не "скулило" уже лет сто. Лишь вцепилась клыками в сердце быль на литерах тонких строк.

Сколько раз проверял, а может, станет к лучшему - на авось? Если снег обжигает кожу, значит, зиму впустил насквозь. Значит, зиму прожив острее, чем в привычные холода, странный гость к дому шёл быстрее... по просёлкам и городам. Вот дойти б - снизойдёт капелью первый звонкий весенний бриз. За заметно просевшей дверью - вновь послышится детский визг!
Батя-батя вернулся, свет мой. Видишь, вышло, как хорошо! Человек, обернувшись пледом - неустанно в позёмку шёл, до последнего приговора, как привычного калача. Приложил бы усилий ворох - чтоб успелось в столь нужный час. А успеется - перетрётся - сего времени колесо. Вот, вернётся, едва вернётся - человек, прошептав сквозь сон, видит дом и родные сени, жизнь весною кипит в сенях. Он во что-то, так слишком верит. После сел у сосны, обмяк.

Сколько раз заживлялись раны, когда били остры ножи. Повторял, что, мол, к небу рано - невозможно хотелось жить! А когда опустились руки - рядом скрипнул чужой обоз: "И почто же такие муки?", - человека извозчик вёз. Подъезжали - цела калитка:
только тишь, темнота и хлад. Сёк извозчик кобылу прытко, но кобыла не шла никак.
 - Погляди, замело все тропы - не живут здесь с живой душой. Человек огляделся в оба: "Не за этим, видать, я шёл." Приглядеться б - в окне блеснуло, что-то юрко, но свет угас.
Говорят, мол, в снегов продувах - каждый верит, во что горазд. А над крышей стелился сумрак, в очертанье своём былом. Не желалось, нет, гостю думать, в одиночку приветить стол.
Где ж семья, чтоб сжилось, как жили?.. (Дети, тёща с женой, чёрт с ней). Вспоминал ли мужик в час зимний, когда вьелся колючий снег в шею, минуло лет так десять, как-то вышел за майский двор? С оных пор, в доме словно леший поселился, не сводит взор. Так стоять у калитки рядом -  жаль, не клеится разговор. Огляделся уставшим взглядом, уцелел снегом шитый двор. Лишь душИ в той глуши - как тени. Призадумайся, человек! До конца февраля - неделя, и матёрый пропащий век...

Сколько раз помирал - а выжил! Не даёт Бог других путей. Чёрт из хаты тихонько вышел, не сорвав со двери петель!
Чуткий сон - и усталость мнится. Дурен сон, сон-не сон, как явь: чёрный ворон во мраке бился, с неустанностью повторял:
- А на что, мол, тебе семья? Я ль-не я... а молва моя... о дорогах вдоль дальних логов, где умельцы дары хранят!
Пытко гостю от взора птицы: "Налетело вволь воронья!"

Долог путь - человеку вЕдом: хоть храни его, хоть серчай. Буду жИвым единым хлебом! Не унесть тебе на плечах ни утрат моих, ни печаль, горе-птица, к чему ж ты снишься? Посему не кричи в ночах - коли греет одна свеча.

Кто-то в тёмном бездонном небе незаметно рассвет включал...


© Кайгородова Светлана
/ iiijiii В Конце Тоннеля. 2025 /