Октябрь нахмурится и день дождливый съест...

***
Эпиграф: "Дни поздней осени..." (А.Пушкин)

Октябрь нахмурится и день дождливый съест.
И каплями покатятся мгновенья
от странствующих рек до странствующих мест
в сад, ожидающий исчезновенья.

Как выпавший из времени птенец,
всё ждёшь цветенья, соловьёв, сирени.
А в мокрых рощах плещется багрец,
и яблони упали на колени.

И так нездешня осени печаль,
и так листву сметает страшным кругом,
что журавли до Африки кричат
о воях бури над заволжским лугом.

Дни поздней осени не славим, не браним.
Лишь дышим с ними воздухом одним —
туманной пеленой горчащих листопадов,
грибною сыростью и роскошью разладов

последних пеночек, скворцов, ужей в траве
и льдистостью в прозрачной синеве;
нерукотворным воздухом прощенья —
свободным, припасённым в угощенье.

Дни поздней осени не хвалим, не браним.
Целуем грустно, чуть привыкнув к ним,
как мы целуем милого ребёнка,
что нагрешил и вдруг заплакал звонко.

Сорвал, помял все розы во дворе.
Без спроса. Для чего? И сам не знает.
Льнёт. Бесится. Скулит. Кружится. Умоляет.
Недетская тоска в его игре.

Дни поздней осени... Не хвалим, не браним.
Легко встречаем, привыкая к ним.
И дождь, и сумрак, и аллей потёмки.
И первый белый лёд у бочагов по кромке.

И всюду листьев пёстрая орда —
побитая, текучая, живая.
И алых клёнов рана ножевая.
И надо бы уйти. Но с кем? Зачем? Куда?

А снег заплечный, вечный странник млечный,
уже несёт свой короб бесконечный.
И где-то за холмом амбары льда.
И стынет одинокая вода.

...Целуй, броди, смотри, как солнце станет сталью,
а небо — серою, метельною вуалью...