лепка души

не лепи. он раскрошится в первый миг. там, где совесть звенит — у него лишь пусто. он отринет любой неприкаянный крик, и польёт этот мир, как чумою, густо.

значит, пробуем. в вечности — нет преград.
он покажет, как низко паденье длится.
мир устал от прилизанных благодат —
пусть узнает, что значит —
в зрачок провалиться.

он не встанет. в нём совесть — сухой сукно,
он не скажет «я грешен», не скажет «больно».
он унюхает сердце и ткнёт в него,
улыбаясь, как пёс,
потерявший волю.

вот поэтому — нужен.
он будет сшит из такого, что вы не решитесь видеть.
он научит молчать, где кричат «живи»,
он покажет, как преданье — это нить,
не битва.

ты лукав. ты надеешься на провал.
на провал всех надежд, на паденье прочных.
ты приносишь не свет,
а распятый зал, где одни обнимают,
другие — точат.

а ты веришь в любовь,
как в бетонный сад. там, где люди, поверь,
всё растёт из трещин. он не лучше других.
просто тише яд. просто в нём
отражается
век конечный.

он — не часть. он — ошибка.
он — гной в груди.
сотворить — всё равно,
что вколоть забвенье. разве ты не боишься,
что бог — судит именно нас,
по его завершенью?

бог не судит.
он смотрит. и только ждёт.
каждый пепел — как форма благословенья.
мир возьмёт его боль,
как берут расчёт, и увидит в нём трещину
откровения.

я прошу — не рождай.
пусть он будет тенью.
пусть останется в глине,
как стыд во сне.

я прошу — отпусти.
он уже во мне.