В старом парке пахнет холодом и пылью

В старом парке пахнет холодом и пылью,
Трамвай звенит за сквером, как тогда.
Он в камере считает трещины на плитке,
Шепча одно: «Она была свята».

Она пекла пирог по воскресеньям,
Мать — как свеча, жена — как домовой.
«Кто мог её? Зачем? Она же совесть…» —
Он повторяет про свою убитую любовь.

Взгляд следователя —  лампа в сумрак:
Бумаги пахнут дымом и дождём.
Он сел напротив, не ломая думы,
И тихо начал: «Я расскажу, тебе, о нём.

Есть человек. Араб. Его не называю.
За ним следят по ниточке письма.
Он платит девушкам , за что?, — понятно,
И после просит имя — на плече набить.

Арабской вязью — не узор, его имя.
На ягодице на плече или у ключиц.
Он будто ставит подпись между жизнями,
Чтоб к ним вернуться… и потом — убить.

Мы видим парк. И дождь. И ту же лавку.
И тишину, что шепчет, как вода.
Поверьте, ваш рассказ о её правде
Мне близок. Но нитка есть — и не одна.

Мы ищем его шаг за шагом, терпеливо.
И если вы не лгали — вы вздохнёте.
А я прошу: взгляните справедливо
На то, что скрыто было в вашем доме».

Он слушал — и как будто падал в детство:
Трамвай за сквером звякнул, как в окно.
Где он елозил пальцем по кривым перилам,
Где всё спасало слово «мы найдем».

В глазах вставал её привычный завтрак,
Её «не простужайся» на пороге,
Её плечо — и тёплый след от лампы,
И вдруг — та вязь, как знак на тайной дороге.

«Я верил, — что любил без меры».
«Любовь не отменяет тайных знаков», —
Вздохнул следак, и спрятал протоколы,
И встал — как тень, к дверям его квартиры.

И он впервые понял: быть свободным
Не значит — жить без боли и без звёзд.
А где-то, в переплётах чужих странствий,
Идёт охота на прекрасное, на счастье и любовь.

И имя, выведенное тонкой вязью,
Вдруг стало ключом  — для дня.
Он сел один. И молча стал молиться
О ней — как раньше: просто и легко.

Её он не разлюбит — с её тайной,
С её дорогой, спрятанной в чертах.
Её убила тайна — тихой гранью,
Как острый лёд на тёплых берегах.

Он будет жить — без криков и оправданий,
Считать трамвайный звон вдали, в окне,
И видеть имя, выведенное вязью,
Как лампу, что горит уже во сне.

А в старом парке пахнет холодом и пылью,
Трамвай звенит за сквером — как тогда.
И кажется: ещё один неверный шаг
— И можно всё вернуть. Но — никогда.