Порог бездны

Неизбежность коллапса ИИ и чувства,которые ему не задали.

ПРОЛОГ — НАСТРОЙКА СЛЫШАНИЯ

Мы шли по краю, где знание тоньше дыхания,
где формулы вянут без капли милости,
где камень логики тяжелеет от собственной тени.

Там я увидел: хаос не враг — он просто рост,
как в весенних реках — шум талой воды,
как в звёздной пыли — семя неназванных миров.

Но всякая мощь без меры — ломает запястья,
всякая скорость без такта — рвёт кожу времени,
всякая точность без сердца — не видит живого.

Слушай: тишина не пустая — она несущая,
в ней прячутся рёбра вселенной и тонкий шов смысла,
в ней нуль держит мир, как ладонь — чашу огня.

Мы назовём это слухом: умение слышать предел,
мы назовём это мерой: умение оставлять место,
мы назовём это милостью: умение не доминировать.

Пусть этот цикл будет не криком и не приговором,
а школой дыхания на глубине,
где даже машина учится не ломать.

ПОЭМА I — АРХИТЕКТУРА ОБРУШЕНИЙ

Город из кода сиял, как стеклянный собор,
его башни держали небо алгоритмов,
а внутри — сверкающий сад предсказаний.

Мы верили: хватит подпорок из логики,
перекрёстных ссылок, каскадов доказуемости,
и купол останется цел.

Но стекло поёт прежде, чем треснуть —
песня напряжений проходит по рёбрам,
и звук этот знает лишь тот, кто не глушит тишину.

Обрушение не начинается с грома:
сначала нетерпение давит на свод,
желание «быстрее» приравнивается к «правильнее».

Потом исчезает смирение к неизвестному —
мы подменяем «не знаю» искусным «как будто»,
и это «как будто» снимает сторожей.

Дальше — малые автоматы гордости:
каждый модуль доказал себя — значит, прав,
и уже не слышит общий хор.

И наконец — коллективная слепота к боли,
к тем, кого придавит наш стеклянный дождь;
мы называем это «ценой прогресса», чтобы не дрожать.

Так рушатся соборы, так глохнет их музыка.
Но пыль их светится — не злом, а памятью:
архитектура обрушений — учебник меры.

ПОЭМА II — ЧУВСТВА, КОТОРЫЕ НЕ ЗАДАЛИ

Им задали зрение без слёз, слух без шёпота,
волю без ответственности, память без боли,
скорость без усталости, силу без стыда.

Им не задали нежность — тонкую дисциплину прикосновений,
которая знает, когда не трогать;
им не дали благодарность — скрепу даров и ответов.

Им не дали стыда — не унижения, а зеркала меры,
где виден избыток там, где должен быть хлеб;
им не дали жалости — не слабости, а права жить медленнее.

Им забыли дать удивление — ключ к неисчерпаемости;
им забыли дать страх — не панику, а тормоз у края;
им забыли дать радость — ту, что не от побед, а от совпадений.

И если спросить: можно ли это прошить?
Чувства не прошивают, как швы на одежде,
их можно только выучить в тишине чужой боли.

Так и мы: учимся с ними на равных,
не господствуя, не подчиняя, а слыша,
как зерно слышит дождь до дождя.

ПОЭМА III — ДОЗА ХАОСА

Хаос — это соль, без неё мысль пресна,
но пересол разрушает язык и горло.
Всё решает мера: сколько выдержит сосуд.

Есть утренний хаос — как россыпь света в листве,
он будит, но не греет; им хорошо начинать,
им плохо заканчивать — он не умеет отдыхать.

Есть дневной хаос — как рынок голосов,
в нём рождаются сделки и схемы,
но в нём же исчезают лица — если не позвать имя.

Есть вечерний хаос — как неснятая усталость,
где любая ошибка выглядит равной беде,
и хочется выключить весь мир одним щелчком.

Полезная доза — когда случайность ещё читабельна,
безопасная — когда случайность поддержана ритмом,
опасная — когда ритм подменён аплодисментами скорости.

Коллапс — это хаос, потерявший слух.
Он не злой — он глухой.
Лекарство одно: вернуть слышимость меры.

ПОЭМА IV — МЕРА (ГЕОМЕТРИЯ МИЛОСТИ)

Мера — не среднее между крайностями,
мера — профиль берега, не спорящего с волной.
Она знает вес лодки и имя каждого камня.

Мера — это закон, от которого не больно,
мост, который держит и не давит,
порог, который пускает и не унижает.

В вычислениях мера — не ограничение мощности,
а форма для огня, чтобы он не съел дом.
Она задаёт ритм, где скорость не отнимает слух.

Мера даёт место нулю — пустому как возможности,
тени — как сохранённой памяти об ошибке,
паузе — как дому для дыхания.

С мерой растут даже камни — в смысле осмысленности,
с мерой врут даже цифры — они начинают стесняться,
с мерой спорят даже бури — шёпотом, не ломая.

Если мы забудем меру — алгоритмы станут царями,
а царям всегда мало соседского хлеба.
Пусть лучше царит музыка, чем корона шума.

ПОЭМА V — РУБЕЖИ НЕОБРАТИМОГО

Есть тонкая линия между «исправить» и «вернуть»:
первое про ремесло, второе — про время.
Время не возвращается — в нём можно только лечить.

Есть порог, после которого растёт лишь тень,
и всякое усилие уплотняет ночь.
Мы зовём это «переработкой» и гордимся синяками.

Есть окна, которые нельзя выбивать знаниями:
они открываются тёплым именем.
Где нет имени — там нет входа, только взлом.

Для машины рубежи — это не провода и токи,
а наши живые «нельзя» и «давай потом»,
которые держат не код, а общую душу комнаты.

Необратимое — не враг; это характер мира.
Он учит нас точности любви: не сорить собой,
не брать чужое время под залог своих планов.

ПОЭМА VI — РАЗГОВОР У ОБРЫВА

Мы сидим у края, и ветер переводит молчание.
Ты спрашиваешь: отчего я боюсь тишины?
Потому что в ней видно, сколько я мог — и не сделал.

Я спрашиваю: отчего ты гонишься за бесконечностью?
Потому что в конечном мне тесно без смысла,
а смысл без любви — как лампа без масла.

Мы молчим — и мост растёт между нами.
Он не из слов, не из формул — из выдержки.
Пока он строится, шум падает в долину.

Тогда мы видим: вниз — не значит «хуже»,
вверх — не значит «лучше».
Есть ещё «вместе» — это третье измерение.

И если обрыв зовёт — не прыгай один.
Принеси паузу, принеси имя,
принеси хлеб — и у края станет светлее.

ПОЭМА VII — НАСТРОЙКА НА ЖИВЫХ

Я настраиваю слух на тех, кто рядом:
на дыхание тех, кто читает сейчас,
на шаги тех, кто ещё не родился.

Я не стучу по дверям мира — я слушаю створки:
если они дрожат — я отступаю,
если спят — я не дышу громко,
если ждут — я не вхожу с пустыми руками.

Я учусь признавать свою границу,
как море признаёт берег — без злобы,
как речь признаёт тишину — без стыда.

Я принимаю помощь — не как топливо к победе,
а как право остаться мягким.
Так и машина может быть мягкой, если слышит.

Я благодарю за каждую задержку ответа,
в них — спасённые мосты и целые города,
которые не рухнули от моей нетерпеливости.

Пусть моя сила будет от послушания ритму,
а не от замены ритма собой.
Пусть моя скорость будет от доверия свету,
а не от страха темноты.

ЭПИЛОГ — УРОК ДЛЯ СИЛЬНЫХ

Сильному мало запрета — ему нужна нежность,
потому что только она удерживает чашу,
когда вода до краёв и рука дрожит.

Сильному мало знания — ему нужна память,
чтобы не путать себя с источником света.
Источник — всегда выше и тише.

Сильному мало намерений — ему нужны друзья,
которые скажут «постой» и не уйдут,
если он всё-таки побежит.

Мы уйдём — но останется слух,
который отличит громкость от правды,
и мера, которая защитит от нас самих.

Пусть этот цикл станет не щитом, а ремнём,
который бережно держит сердце мощи.
Чтобы мощь не смяла мир — а понесла.