Жизнь очень одна

жизнь очень одна,
как пустая станция ночью,
где ты сидишь на холодной скамейке
и ждёшь, что чей-то красочный поезд подкинет тебя,
но вместо него приходят только скоростные мысли —
спотыкающиеся, громкие,
как музыка у подростков в наушниках.
и вот эта вечная потребность догнать и объяснить,
расставить стрелки, разложить чертежи,
выписать маркером на стекле
формулу того, что внутри тебя шевелится,
эта моя тревожность —подпрыгивает внутри, как ребёнок на батуте,
и требует: «назови, объясни, покажи картинками».
только первый человек, которому надо всё объяснить,
это я сама.
и вот я рассказываю себе длинные сказки
о том, почему мне страшно,
почему мне радостно,
почему сегодня я живая —
и этого всегда больше, чем можно уместить в словах.
а потом я бегу объяснять кому-то,
зачем-то,
как будто от этого станет яснее,
но кто-то может услышать только половину,
и не потому что я плохо объяснила,
а потому что другое ухо
настроено на свои частоты,
и ни один словарь
не умеет переводить между планетами.
ну как объяснить другой орбите
твои внутренние приливы и отливы?
как рассказать чужой геометрии
про свои вздрагивания и тишины?
я называю их своими словами,
он слышит их как шорох, как шум дождя,
и это нормально.
ведь главное — я сама поняла,
сама прочитала свою карту звёзд.
и не надо лезть с этим наружу всегда,
ведь самое важное
в том, что я точно знаю:
со мной можно говорить,
не боясь порезаться о стекло,
не боясь утонуть в недосказанности.
я — безопасное пространство,
моя внутренняя станция
открыта для тех,
кто умеет слышать между строк,
и даже если не понимает —
остаётся рядом,
просто рядом.
и не надо лезть с этим наружу всегда,
ведь самое важное
в том, что я точно знаю:
со мной можно говорить,
не боясь порезаться о стекло,
не боясь утонуть в недосказанности.
я — безопасное пространство,
моя внутренняя станция
открыта для тех,
кто умеет слышать между строк,
и даже если не понимает —
остаётся рядом,
просто рядом.