Я вмещаю множество

И каждый мой день — это сеть перекрёстков,
где линии памяти изгибаются,
как если бы время рисовало
нерешённые уравнения на воздухе.
Я иду по ним —
и каждый шаг становится то орбитой, то провалом,
и в этом нелинейном пространстве
моя внутренняя геометрия сама выбирает углы,
острые, как шипы роз,
и мягкие, как траектории планет.
Мне кажется,
я вся соткана из многоугольников и спиралей,
из зеркал, отражающих друг друга до бесконечности.
И в каждом отражении я другая:
где-то ребёнок,
где-то женщина,
где-то голос без тела,
где-то только дыхание,
где-то — целая вселенная,
расширяющаяся без разрешения.
И как бы я ни складывала себя,
как бы ни выстраивала баланс точек и линий,
всё равно внутри звучит этот тихий приговор Уитмена:
я вмещаю множество.
И это не гордость,
и не обвинение —
это констатация,
как если сказать "вода течёт" или "ветер меняет форму лица".
Моё множество не укладывается в схемы,
оно сбоит в системах координат,
ломает лекала,
смешивает языки,
и, может быть, именно поэтому
мне каждый раз так трудно объяснить себя миру:
слишком много граней,
слишком много теней,
слишком много световых преломлений.
Но в какой-то момент я понимаю:
этот хаос — не враг, а дыхание.
Он не разрушает — он множит,
не путает — а расставляет акценты.
Я не обязана быть одной прямой,
мне дано быть целым чертежом,
дано соединять невозможное,
дано складывать сердце в лабиринты,
дано рисовать дыханием,
как рисуют кометы,
разрывая небо на куски и сшивая его обратно.
И если ты спросишь, кто я,
я, наверное, не скажу имя.
Я покажу ладони,
в которых трещины, как карты рек,
я покажу глаза,
где спят города и чужие лица,
я покажу линию плеча,
которая держит небеса.
Я вмещаю множество —
и, может быть, именно в этом
и есть моя хрупкая вечность:
что я никогда не совпаду сама с собой до конца,
что мне дано быть бесконечным узором,
вечно разрастающимся на стекле,
словно морозное дыхание мира.