Наследница глыбы

меня лепили из страха —
быть не идеальной, не достойной
из глины под ногтями,
из «похудей» на завтрак
и «ты должна» на ужин.
любовь была — одновременно, как молот,
и как касса взаимопомощи:
сначала заплати собой,
а уж потом — получишь.
меня растила бабушка - женщина- каменный ветер со сводом священных правил:
«не смей хотеть»,
«не смей быть громкой»,
"делу время, а потехе час",
"твой лимит исчерпан",
«мне кажется или ты поправилась?»,
"кто тебя полюбит?! ты не вывернула кофту! ",
"достойные женщины так себя не ведут!",
"тебе 1.4! почему ты не работаешь? пора!"
ей казалось,
что любовь —
это если тебя боятся.
ей казалось,
что близость —
это когда ты в долгу
до гроба.
любовь у неё была
в виде списка заданий:
позвони, доложи,
принеси пятёрку,
учись, работай,
не забудь быть благодарной и оберегать родителей.
«ты же не одна, ты должна».
а я всё ждала:
когда она услышит,
что я — живая,
что мне — больно,
что я — не программа,
не витрина,
не инвестиция.
и не дождалась.
теперь, когда я ем
и не стыжусь еды,
когда смотрю в зеркало
и не отвожу глаз —
я возвращаю ей
её страхи,
её вину,
её вечное «как тебе не стыдно».
пусть носит сама.
я — выросла.
я строю себя
из тишины,
из шепота тела,
из звука «нет»
впервые без чувства вины.
я — женщина,
а не долг.
не благодарность.
не подделка под чужую мечту.
и знаешь,
я не ненавижу её —
я просто
больше
не зову бабушкин голос
внутрь.