Скажи мне дед

Скажи мне дед, нога твоя не гнется,
Как рану получил, что чувствовал, скажи.

Я юным добровольцем записался
На фронт. И вот нас привезли.
В атаку мы бежали как придется,
А вражьи лица–цели впереди.

Свистели пули, падали ребята,
Стреляли мы в ответ по сволочам,
А пуля-дура выбрала солдата, меня
Как будто лом ударил по ногам.

Споткнулся я о пулю небольшую,
А не могу понять своим умом:
Как, среди поля, в мать его такую,
Откуда взялся, этот чертов лом!?

Что по ноге моей с тупою дурью грохнул,
Что опрокинул кубарем меня,
Откуда в этой малой дуре,
Такая сила супротив меня?

Бог все за нас давно уже придумал,
Он дал нам шок – спасенья первый миг.
Шок заслоняет разум, свет, страданья
Он гасит ощущения твои.

Нет боли – боль потом приходит,
С истерикой, со скрежетом зубов,
Когда увидишь, что нога калека, висит
на ленточке разорванных штанов.

Вот тут сознание тебя бросает
В туман густой небытия,
Всё мимо, будто в фильме проплывает
И видишь ты со стороны себя.

Как принесли в палатку полевую,
Как врач зашел, заляпанный в крови,
Как осмотрел и закурил цигарку:
- «Пилу готовьте, уберем куски».

Как уберем, зачем? – забились мысли.
Я ногу отрезать себе не дам,
Я не хочу крест ставить юной жизни,
Ты шей, а резать я тебе не дам!

Мой мальчик!, хрен она срастется,
А если Бог даст, чудо совершим,
То никогда она уж не согнется,
Протезом будет навсегда твоим.

Так лучше свой, живой, чем деревянный,
Привязывай, отвязывай его.
Не дам пилить, мясник ты окаянный,
Уж лучше сдохнуть, чем отдать её!

Вздохнул хирург и загасив цигарку
Махнул двум хилым медбраткам,
Сказал - на стол его кладите,
И спирту ему влейте 300 грамм.

Ну что малец, от боли, что ль, очнулся?
Услышал я медбрата старика.
Я повернул лицо, старик мне улыбнулся,
Увидел лишь уставшие глаза.

Вот братец повезло, что был ты при сознании
А то давно уж не было б ноги,
С тобой одним он сколько провозился,
А двое, что с тобой, те истекли…

Живи теперь за них с двойною силой,
Живи и помни всякий раз в пути
Цена твоей ноги – две жизни пАрней,
Что в очередь стояли, да ушли.

Теперь всегда я обращаясь к Богу,
Молюсь за упокой вот тех, двоих.
И здравия свеча тому хирургу,
А грех у нас один с ним, на двоих.