Чарльз Вольф. Любимой Маше

Любимой Маше

Сон на двоих разбила явь–
наш гроб её сосед.
 Что смертна ты, не думал я,
любил как жил– во сне,
не знал, надежда и мечта,
весна моей зари,
что как прощай улыбка та,
тот взгляд неповторим.

Не веря в горькую беду,
с тобой наедине
застыв напрасно чуда жду–
ты не воскреснешь, нет.
Головка бедная, глупец,
не расточай слова,
смолчи, расплачься наконец–
да, Маша, ты мертва,

пусть холодна, пока не прах,
прошедшею весной
любуюсь плача и скорбя–
побудь ещё со мной.
Но гроб закрыт и унесён,
и ты одна в земле,
а я живу один, и всё,
чем жив, как жар в золе.

Смирясь с чем есть, себе  внушу:
ты бросила меня?
О нет, до смерти доношу
тебя, зарницу дня,
любви невиданный рассвет
не в силах позабыть–
неизгладимой, первой...  нет
спасенья от судьбы.

перевод с английского Терджимана Кырымлы



To Mary

If I had thought thou couldst have died,
I might not weep for thee;
But I forgot, when by thy side,
That thou couldst mortal be:
It never through my mind had past
The time would e'er be o'er,
And I on thee should look my last,
And thou shouldst smile no more!

And still upon that face I look,
And think 'twill smile again;
And still the thought I will not brook,
That I must look in vain.
But when I speak—thou dost not say
What thou ne'er left'st unsaid;
And now I feel, as well I may,
Sweet Mary, thou art dead!

If thou wouldst stay, e'en as thou art,
All cold and all serene—
I still might press thy silent heart,
And where thy smiles have been.
While e'en thy chill, bleak corse I have,
Thou seemest still mine own;
But there—I lay thee in thy grave,
And I am now alone!

I do not think, where'er thou art,
Thou hast forgotten me;
And I, perhaps, may soothe this heart
In thinking too of thee:
Yet there was round thee such a dawn
Of light ne'er seen before,
As fancy never could have drawn,
And never can restore!

Charles Wolfe (1791-1823)