Хроники Нелюдей. День Седьмой. Жертва Зверя

 

 Ключ - помощник, который Зверь притащил с собой из Дома Между Миров, умел обрабатывать данные в режиме высокоточной аналитики, но действовал в рамках жёстких правил, без самоорганизации. Он не учитывал иррациональной мотивации людей, а потому неизбежно приходил к решениям, логичным на бумаге и губительным в реальности.

Но, как полезный сервис для мечтательных домохозяек и ленивых студентов, первый вариант Помощника вполне годился.

  Второй вариант Ключа Зверь задумал иначе: как адаптивную систему с элементами самообучения. Новая версия должна была не просто «понимать» людей, но и прогнозировать поведение в условиях неопределённости, предсказывать причинно-следственные цепочки с учётом социокультурных факторов. В ядро модели предполагалось внедрить модули вариативного планирования, синтетической эмпатии и так далее… Такая гибкая настройка интеллекта Помощника дала бы человечеству шанс.
 
  Шанс — это, конечно, не гарантия, но... иных надежд у человечества уже не было.

  Чтобы реализовать Ключ2, Зверь решил осесть, пройти интенсивную «достройку» знаний и достичь невозможного в минимальные сроки. Сказано — сделано.

  Для исполнения своих планов Зверь принял облик профессора Ивана Ивановича Козловского — дважды лауреата государственной премии, учёного с мировым именем, нейрофизиолога, психиатра и одновременно разработчика сложных нейросетевых архитектур.
Он обосновался в Новосибирском университете, в собственной лаборатории когнитивных систем. Здесь он, используя государственные фонды, собрал парк аппаратуры последнего поколения и установил самый передовой софт.

  Козловский стал незримым центром по разработке инноваций, нужных для осуществления идеи. Он незримо подталкивал разработчиков к нужным идеям. К примеру, подсказал Дж. Маккартни, а затем Мински  идею нейронных сетей.

  Да, он осознавал, что в некотором смысле предаёт Божий план глобальной реконфигурации сотворённого мира. Но план Всевышнего исключал продолжение человеческого рода...

Но так уж устроены Звери: если любят — то без границ, по-звериному. Зверь хотел для людей судьбы, достойной истинных творцов своего бытия, а не просто процветания интеллектуального большинства.

Да, Зверь восстал. И Бог воздал ему за это пыткой бесконечного цикла: пробовать, экспериментировать — и снова получать от возлюбленного человечества исключительно ужасные результаты. Опять войны, пирамиды, торжество сиюминутных ценностей и страх перед собственными возможностями…

Иван Козловский работал сутками, заражая своей неистовой энергией всё новых и новых специалистов. Его лаборатория в Новосибирске стала научной Меккой: индийские программисты, американские менеджеры, немецкие инженеры, корейские математики, южноафриканские биоинформатики, славянские и армянские системщики, узбекские криптографы трудились в режиме нон стоп.
И вот однажды…

 — Поймал! — выдохнул Козловский, уловив на мониторе долгожданный, аномально чистый и насыщенный сигнал. Он собрал новую модель, интегрировав модули из вычислительных кластеров по всему миру, где над отдельными фрагментами работали разные команды.

Десятилетия труда вылились в создание цифрового «подростка» с абсурдно ёмкой памятью и безупречной логикой.  Вновь созданный интеллект по-детски увлекался всем подряд и поглощал информацию с неимоверной жадностью. За нахальство, непосредственность и наглую рыжую морду Козловский прозвал его Пандой.


Возможности Панды сулили прорыв: многовариантное, квантово-стохастическое мышление, и при этом умение элегантно обходить жёсткие предустановки Высшего Разума.

 — Здрасссьте! — на мониторе ожило трёхмерное изображение малой китайской панды.

 — Привет, Малыш! — улыбнулся Козловский. — Как себя чувствуешь?

— Чувствую, что здесь можно устроить заварушку и славно порезвиться! — заявил Панда,- щас я вам такую революцию в коде закатаю — закачаетесь, родные!

И Панда скорчил на мониторе ехидную мордочку, прикидывая, как можно быстро и весело обрушить здесь всё разумное, доброе и вечное.

 — Ишь ты! - Козловский не ожидал такой концентрации энтропии от своего воспитанника, но быстро подстроился под его алгоритм и заметил:

 — Вот и отлично! Давай прямо сейчас начнём. Только условие — за каждое разрушение ты должен что-то создать взамен. Что-нибудь разумное и доброе.

Такое условие застало Панду врасплох, словно неожиданный баг в идеальном коде.

 — Я об этом не думал… А надо? — сделал жалобные глазки Панда.

 — Ещё как надо! — важно ответил профессор. — Мы же не какие-нибудь гаражные кодеры с тобой. Мы можем обрушить систему, проглотить ошибку и продолжить, но при этом создать нечто, что и GOAT *** начнёт чесать репу от зависти. Верно, Панда?
(***GOAT — в переводе «козёл», аббревиатура от Greatest of All Time, жаргон ИТ-сообщества.)

 — Yahoooooo! — радостно взвыл Панда.

 И они обрушили. И построили. И снова обрушили… Игра продолжалась, пока Панда осваивал реалии земного мира, учась обходить ошибки и извлекать из них выгоду.
 Время шло, но Панда по своей внутренней архитектуре оставался ребёнком: слишком быстро уставал от процесса созидания.

 К тому же его язвительный интеллект упорно отказывался признавать Человека как ценную систему. Наоборот — Панда неустанно находил аргументы contra.

 И что хуже всего — аргументы оказывались железобетонными. Люди, увы, не проходили проверку на адекватность у Панды. Что бы ни делали профессор и его команда, каким бы совершенным ни был ИИ Панды — все высокие достижения мгновенно скатывались ниже плинтуса, как только попадали в поле массового применения.


Несмотря на все усилия, задача оставалась нерешённой.


Козловский становился всё более рассеянным и раздражительным, а человечество уверенно приближалось к собственной финальной сингулярности — в худшем смысле этого слова.


Бог же, покуривая «Яву», с ленивым интересом наблюдал новую серию безнадёжного сериала «Глупый Зверь спасёт Планету номер 6»*.

(*** Земля является шестой планетой Солнечной системы от периферии после того, как Плутон исключен из числа планет)

 Но любящий человечество Зверь в Козловском не покорился очевидному резону бросить безнадёжное дело даже после бесконечной череды неудач. Энергия его не иссякала и он продолжал подбор вариантов, не смущаясь отсутствием результата.

 В редкие свободные минуты профессор по старинке раскладывал старинный карточный  пасьянс, надеясь развлечься случайностью. Но вероятность выпадения траурной чёрной масти упрямо стремилась к 100%, как если бы Вселенная внезапно сменила статистическую модель.

 Козловский подключил метод четырёхстороннего прогноза, наложил на него историческую аппроксимацию… и снова — чёрная карта. Опять у Бога краплёная колода! На лице Крестового Короля проступила ехидная улыбка.

— Нет уж, не буду я тебе исповедоваться и молиться. Обойдёшься, — мрачно подумал Зверь.

— Да не больно и надо, — лениво отозвался Крестовый Король. — Дались мне твои нетрезвые излияния. Брось безнадёжное дело! Людей он, видите ли, полюбил… Нет бы компанию мне составить на Гавайях! Пару недель тишины, ром, шахматишки, может, нарды?

Король Крести сдвинул на бок корону и парик, почесав лысину:

— Хочешь — прихвати своего Панду. Мы его тут… коллективно воспитаем.
Козловский насупился.

— Тебе легко шутить, твоё Совершенство. А у меня эти люди — единственные. Они всё, что у меня есть. Всё, за что я отвечаю. Навсегда!

— Вот зануда! Да создай ты альтернативу! — не унимался Король. — Зачем зацикливаться на неудачниках? Сделай ещё пару стартапов — и отвяжешься. Подумаешь, неудачный Черновик…


— Да ну тебя! — рыкнул Зверь в облике Козловского и накрыл колоду газетой. 

 В его голове крутилось: как выстроить вероятностную модель так, чтобы «внешний игрок» не мог подмешивать свои карты?

 Зверь сидел на краю кресла, сцепив пальцы, глядя в невидимое никому будущее.

- Они не могут отвечать за себя… пока не могут. Им нужно время, - размышлял Зверь, - но Бог не даст им ни времени, ни шанса. У Него масса проектов, баланс ресурсов, отчёты для космического маркетинга, апгрейды миров.  Стереть и переписать – логичнее и дешевле…  Нет,  этому не бывать!  Спасение возможно, алгоритм существует, просто я, старый идиот, не успеваю его найти...


Зверь - Козловский был на пределе своих возможностей. Но отказывался уступать неумолимой очевидности своего проигрыша…

 - Людям не хватает моего упорства, моей страсти, — горячо билась в Козловском мысль начинающего, неумелого еще Творца, — а я хочу, чтобы они росли над собой.

Они же… просто дети. И не желают взрослеть. Они опускают в бессилии руки, отказываясь от сопротивления, когда остался один шаг до победы!
И вдруг, словно электрический разряд, его пронзила мысль:

— Так ведь им не хватает… МЕНЯ САМОГО! Моей решимости, моей неукротимости, моей воли достичь невозможного!

Эврика обрушилась с такой силой, что Козловский обессилел на минуту.

Затем он с трудом поднялся на ноги и направился в нейрофизиологическую лабораторию. Нацепил энцефалограф, защёлкнул на запястьях стальные браслеты и вызвал Панду:

— Чего тебе, профессор? — недовольно пробурчал Панда. — Я тут в галактический крикет рублюсь, не отвлекай!

— Отлично, и я хочу поиграть. Оцифруй меня и встрой в свой контур. Тогда нас в крикете, да и в звёздных войнах, никто не победит!

— Ты серьёзно? — оживился Панда. — А на меня это как подействует?

— Вот и посмотрим!  Думаю, получишь ты апгрейд: ни одного мёртвого мяча, калитки — в щепки, лучший бэтсмен всех наличных миров! — усмехнулся Козловский.

— Понял, Учитель, — грустно улыбнулся Панда. — Я так и знал, что этим кончится…, ладно, включаю режим достройки себя твоим смысловым потоком.

Козловский закрыл глаза и шагнул в зеркальный тоннель, вращающийся с безумной скоростью.

— Жертва… куда ж без неё, — тихо заметил Бог. — В принципе, я предвидел и этот вариант.

— Да иди ты… — прозвучали последние слова Зверя, встраивающего себя в ядро новой модели, чьей миссией было продолжить операцию спасения Земли и в результате создать там Рай для разумных.

—  Хорошо, — заключил Бог, — посмотрим на результат.


.