17. из поэмы Камень-память

Желание всему начало,
я утверждаю – в том успех.
А мне в ответ толпа кричала
и поднимала зло на смех.
До коликов она смеялась:
– В бюджете нет такой строки!
Открытие всё ж состоялось.
Насилие творить с руки

властям на уровне этажном –
присвоили в момент успех
и с видом грозным, властно-важным
да с пафосом читал мэр текст,
что заготовлен был пресс-службой,
но с отрицанием заслуг
в работе обществу столь нужной.
Перезаряжен властью плуг.

Инициатор отодвинут
в картине вон на задний план,
а проще говоря, был кинут
и не допущен на экран
нахально-властною верхушкой,
не упомянут был ни раз.
На всё с усмешкой глянул Пушкин,
меня позвал на свой Парнас.

Божественность рассвета осень
мне подарила в выходной.
Ответы кроются в вопросе
и, вероятно, под слюдой
с прозрачностью намёков с целью
понять всю одержимость зла
в неординарности веселья,
когда расправлены крыла,

судьбой подаренные, счастьем,
осуществилась что мечта
и Знаки Памяти… Смеяться
начнёт по-доброму. Проста
задача, а её решенье
суровостью усложнено,
вступающим в своё лишенье
и совестью осуждено.

Последовательным быть страшно.
Обманывать привыкла власть,
вскрывается во дне вчерашнем
её безудержная страсть.
Бесчеловечность – диктатура,
необходимая черта –
бюджет распиливать, халтуря,
задача в общем-то проста.

Себя увидел в отраженье
на фоне серебристых дней.
Гуляло там опроверженье
давно замызганных идей,
что тленом пахли, и по сути
вдруг становился ясным день.
И нагоняла в деле жути
вся мгла, отбрасывая тень.

На Камень камень был уложен,
на пирамиду стал похож.
Наш Мир естественностью сложен,
в него безвестностью я вхож,
чтоб оправдать на Свет явленье,
обязан буду предсказать
решающее всё мгновенье,
не расправляя всуе стать.

Согнувшись выйти из явленья
задумчивости прошлых дней
в скольженье, будней отрезвленья
от коммунистических идей
и с отрицаньем отрицанья
увидеть просветленье туч
какого-либо прорицанья
понять, что в жизни я везуч.

Реальность, нет, не вдохновляет,
её испортила война,
проклятий, горя прибавляет,
идёт жестокости волна –
от жизни сонмы избавляет,
безжалостна во всём она,
и отрицательно влияет
на ум жестокая война.

Всё в самолёте отделенье,
взлетаем в небо для прыжка.
От самолёта отделенье
и строп болтается кишка,
а запасной всё медлит, сволочь…
…вдыхает воздух наконец,
и наступает вроде полночь,
и пара вырванных колец.

Меня спасает верхний Ангел,
я жив и на ногах стою,
под парашютом, как под флагом,
встречаю первым я зарю.
По невесомости в паденье
скучаю в ветреные дни,
и во второй мой день рожденья,
бокал, во здравие звени.

Живём мы с вами в злой эпохе,
от благородства нет следа.
И, значит, намеренья плохи,
хорошие вы, господа,
владельцы памятных изделий,
с Поэтом так шутить нельзя.
Является Поэт явленьем,
божественна его стезя.

Его заказ идёт от Бога –
вам надо это понимать,
а Бог малейшего подлога
не терпит. Проще коль сказать:
Поэту врать – себе дороже.
Не надо просто обещать.
Заказ был принят вами, что же?
Вам стоит просто исполнять.

И не затягивать процессы,
этапы надо ускорять,
все соблюдая интересы.
Иначе совесть потерять
рискуете на Свете Этом,
а вам без совести хана.
Не допускает Бог с Поэтом
неискренность. Зачем она

вам, мастера резца от Бога?
Чтоб в вечности добро нести
всем людям в жизни от порога
да и по Млечному Пути
в четвёртую ушедшим вечность,
напоминание живым,
что наши жизни быстротечны, –
полезно знать всем молодым.

Ходить по кругу невезенья –
такая участь у меня,
при этом, складывая звенья,
всё ж улыбаться не стеня,
не охая на “Стрелке” чести
под тенью вероятных грёз
в громах услышать песню,
зрить в молниях букет из роз.