О моем триптихе

 «Василий Верещагин. Притяжение Вечности»

   Сначала несколько слов о "Верещагине в Самарканде". Картина родилась довольно быстро, хотя подбор материала и занял некоторое время. Из многих источников, включая фотоснимки разных времен и воспоминания современников, я понял, что буду рисовать молодого человека 26 лет и богатырского телосложения. Возник вопрос, была ли у него тогда его знаменитая борода. Фотографий этого периода не сохранилось. На снимке из кавказской поездки у него относительно небольшая бородка, а в Париже 1877г. она уже внушительных размеров и значительно облысевший лоб. Из его собственных воспоминаний того времени, солдаты самаркандского гарнизона обращались к нему, дворянину, "ваше степенство", как к человеку купеческого сословия, скорее всего из-за бороды и могучей фигуры. Так я решил для себя этот вопрос. Возникла идея изобразить художника на фоне одной из его тем, мавзолея Тамерлана. Гур Эмир был в точности взят с его картины. Даже сидящего там "аксакала" повторил, как есть. Получилось, что он смотрит на этюд, только что написанный им, отвернувшись от натуры. Чтобы не быть банальным, отказался от дежурных атрибутов искусства, как кисти, палитра, муштабель и т.п. Тени от листвы на верещагинском оригинале сказали о необходимости изобразить художника под чинарой, да и жарковато было бы ему работать под открытом небом в узбекскую жару. Так как он выпросил у генерала Кауфмана вместе со свободой передвижения и право не ношения военной формы, то логично, что одет мой Верещагин в его любимую русскую вышитую рубаху и удобные солдатские краповые штаны. Отказавшись в своей картине от всякой патетики (там же, в Самарканде, при защите цитадели, он заработал своего Георгия), я хочу, чтобы она хотя бы чуть напоминала зрителям о философском и одновременно глубоко человечном отношении великого баталиста к миру, войне, истории и красоте.
               
   Центральная часть триптиха переносит нас в древний и вечный Иерусалим к Стене Плача. Картина "Верещагин в Иерусалиме" продолжает цикл о художнике Василии Верещагине. Она открывает еще одну тему его творчества  -  святые места, а также взаимоотношения на их фоне различных религий и конфессий. Убежденный атеист, он, тем не менее весьма терпимо относился к религиозным проявлениям, обычаям и культуре разных религиозных общин и отдельных личностей, с которыми его сводила судьба. С одинаковым вниманием он рисует православного отшельника, раввина, беседующих и молящихся евреев, арабскую женщину-христианку, мусульманина-араба на верблюде... Как всегда, его увлекают этнография и история. Он зарисовывает старинные, заросшие развалины и гроты, пейзажи пустыни. И конечно же, как особый феномен, притягивает его знаменитая Стена Плача с интереснейшими еврейскими персонажами у ее подножья. Вот выдержка из записей художника о евреях, прибывших сюда со всего света: «в горьких криках изливать свои жалобы на судьбы и в буквальном смысле слова омывать священные камни своими слезами. Вот какая-то женщина нетвердой походкой торопится к свободному месту у стены. Бросается на камни, и раздирающим душу голосом умоляет Бога возвратить ей ребенка, который только что умер. Дальше два еврея, уставшие молиться, болтают о делах: «Ну, что, купили? Сколько заплатили? О, это слишком дорого…» После подобного перерыва снова принимаются молиться и рыдать. Какой-то старый раввин, усевшись в уголке на камушке или на пустой бочке с маркою «Бордо» весь в слезах читает по книге: «О, Господи, язычники завладели Твоим наследием, надругались над Твоими святынями, разрушили Твой город. Мы сделались предметом ненависти, презрения и насмешек для всех окружающих. Доколе, доколе, о, Господи, неужели гнев Твой на нас вечен, и мы навсегда обречены его пожирающему пламени?». Об этом Верещагин и написал картину "Соломонова стена", а моя работа есть ретро-взгляд на событие и автора со стороны и сквозь века. Я посчитал, что и здесь уместно было повторить прием из первой картины цикла, то есть написать автора на фоне его темы и персонажей. Только в новой картине он занят зарисовками. Хотелось показать здесь живой взгляд художника и иерусалимский особенный яркий свет.
   Третья, завершающая часть, хоть и отмечена приближением трагедии но в ней я не смог удержаться от элементов патетики, так как изобразил двух человек необыкновенной отваги и верности своему профессиональному  долгу и долгу перед человечеством, двух георгиевских кавалеров, честнейших и одаренных многими талантами, настоящих героев. Адмирал Макаров и художник Верещагин с первой же встречи подружились и стали сотрудничать.
    Я изобразил момент,  когда они оба возвращаются на эскадренный броненосец «Петропавловск» на паровом катере, после взрыва корабля, посмотреть на который предложил художнику адмирал. Оба не подозревают, что вскоре подобный же взрыв унесет их жизни.
   Раннее утро, туман еще стелется над морем, покрытым мелкой рябью. Недружелюбное желтое небо с дымами  из труб  боевых кораблей – это тот фон, на котором величественно и грозно возвышается громада флагманского броненосца. На носу корабля прямо над позолоченным двуглавым орлом, символом Российской империи, развевается яркий стояночный гюйс, а вдали на корме на бизань-гафеле ветер полощет андреевский флаг русского флота. Вдоль борта укреплена противоторпедная сеть. Пушки главного калибра расчехлены и повернуты в сторону врага. Броненосец экипирован и подготовлен к походу. Пара чаек мечутся над морем, как души погибших в нем моряков. Верещагин прижимает к груди папку со своими драгоценными набросками, которым не суждено было дойти до зрителя. Макаров, как скала, не замечая ветра, смотрит вдаль, весь в мыслях о подготовке флота к предстоящим боевым операциям.
   Вот и все. Теперь смотрите сами.

Триптих находится в музее В.В.Верещагина г. Николаев. Украина.
(Автор награждён Дипломом и памятным знаком.               
1 место на международном конкурсе «Арт-портрет». Москва. 2021)