Твой снимок спрячу под бронёй

Я так давно не чуял запах,
Не видел цвет твоих очей.
Я накопил пробоины на латах
И беспокойных сто ночей.

Ночей, в которых скромной мыслью
В своих тебя объятья представлял,
В ночах промозглых, душных, липких
Твой снимок к рёбрам прижимал.

С измятой глянцевой бумаги
Всё так же нежно ты глядишь.
И будто голос слышу нежный:
"Держись, родной, ведь я с тобой, малыш."

Случилось так, что под обстрелом
Блиндаж сгорел, не удержал накат.
Пропало всё, ничто тогда не уцелело,
Кроме листочка, что всегда к груди прижат.

А было: через степь мы двигались вперёд.
Огонь врага ничком пехоту прижимал.
Тогда из боя не вернулся целый взвод.
Я уцелел, и снимок твой не потерял.

И вот опять обстрел наполнил гарью воздух.
Кругом лишь кровь и запорожский чернозём.
Сил больше нет, и от разрывов уши глохнут.
А я всё слышу: "Ты держись, ведь мы теперь всегда вдвоём."


Post Scriptum

Твои черты на мятом фото, созерцая,
Солдат суровою блеснёт слезой,
Шершавой дланью соль с щеки стирая,
Заветный снимок спрячет под бронёй.

Пройдя по углям адским сапогами,
Поднявшись в высь до райских врат,
Потёртый снимок твой достанет
Вздохнёт и спустится назад.