Я знаю, брат мой Зуся под корягой

Я знаю, брат мой Зуся под корягой
в конюшне мира строит психодром.
Там белые столбы и всё такое.
Он  был пришельцем, странником, варягом,
глаза и уши цинковым ведром
любил прикрыть, заботясь о покое,

грозил врагам негнущейся рукою,
не видя ни врагов, ни равнодушных,
глаза и уши спрятав от людей,
но чуял носом, стряпает жаркое
его двойник - хитрюга и двурушник
шеф-повар, вор, хвастун, прелюбодей.

Полёт печальный чёрных лебедей.
Кровавая весна в Джелалабаде.
Прозрачный червь крадётся огородом,
перетирая изгнанных вождей.
В саду нескушном на пустой эстраде
стоит моряк двухтысячного года.

Пока их лечат сероводородом,
они живут, страдают, но живут
всё тише, всё безмолвней, всё воздушней,
подобно псам серебряной породы,
во глубине пустых сибирских руд
сидят и ждут, покуда  в сад нескушный

на ветхую  эстраду выйдет Кушнер
и скажет что-то мудрое, возможно,
он, как Шекспир, манишку теребя.
Брат Зуся тайно съест ведро в конюшне
и воспоёт, и вложит саблю в ножны,
и будет жить, страдая и любя.