Игруня и Фонарь

               Сказка

- Какое у меня глупое имя, - думала девочка Игруня. Она невидимкой только что вылетела из окна дома, где провела детство, в большой мир, чтобы узнать его и сделать много добрых дел. Девочка верила, что это у нее получится.
Игруня родилась из солнечного света и жила легко, играючи, проводя дни в играх со светом, а вечера – сидя где-нибудь в виде осветительного прибора и наблюдая, что же происходит в кругу дарованного ею, света.
Хотя день был хмурым, она сумела ухватиться за один-единственный, пробившийся луч, и сейчас летела на нем по городу, удивлялась множеству преломлений света на окнах, зеркальных витринах, на больших и маленьких блестящих поверхностях.
- Как красиво, когда есть хоть немного света, - думала девочка. – И почему меня зовут не Светуней, например, а именно Игруней? Это имя больше подошло бы… какому-нибудь котёнку. Однажды на мой свет залетела ночная бабочка, и рассказала много интересного. Например, что есть Кот-Баюн, он приходит в сны и приносит сказки… У него три сына, они играют со спящими детьми в разные игры. Вот бы и назвали такого кота Игруней! Коты всю жизнь играют. А я выросла, старше стала, а зовут меня все равно как маленькую, несерьезно…  Имена должны быть подходящие. Вот у этого большого города, должно быть, большое имя…
Игруня вспоминала все названия городов, которые слышала в доме, где жила в детстве. Иногда к хозяевам приходили родственники с детьми, хозяйка затевала игру в «Города». Игруню они не видели, но она всё слушала и запоминала.
- Может быть, это город называется Александровск-Сахалинский? Или Санкт-Петербург?
- Москва называется, - сказал ей уличный Фонарь. – Москва лучше Петербурга. Ты откуда такая? Сядь тут, расскажи.
Игруня присмотрелась к Фонарю. Он ничем не отличался от других таких же, но она всё-таки подлетела к нему, молодой голубь шумно освободил ей место.
- Ничего, сидите, - сказала Игруня, - Вы не мешаете, я ненадолго.
- Ничего себе деловая, - удивился Фонарь. – Ты необычная девочка, я таких не видел.
- А меня и нет больше такой, - с гордостью сказала Игруня. – Я деловая, потому что надо успеть много всего сделать в жизни. Видишь – я вся их света, я делаю чудеса, помогаю, кому нужно. У меня солнечная краска есть, правда уже мало осталось, надо у солнышка ещё попросить.
Фонарь очень заинтересовался.
- Что за краска?
- Обычная световая краска, - сказала Игруня, -  помогает желания исполнять.
- Может, ты нарисуешь мне свет? А то моя лампа сегодня на рассвете перегорела, я к вечеру не смогу зажечься, как все.
-  На тебя краску жалко, - сказала Игруня. – Если ты сломался, тебя же люди починят. Вон сколько таких же фонарей, их, наверное, так же чинят.
- Конечно, - сказал фонарь. – У меня поменяют лампу… Но она говорящая, хоть и перегорела. Я начал разговаривать с тех пор, как мне ее вкрутили. Остальные говорить не умеют. Фонари стоят рядом, а поговорить не с кем. Днём они спят, сны у нас, фонарей, обычно тусклые, серые. А когда я рассказываю что-нибудь хорошее, историю или сказку, фонари видят добрые цветные сны. Я не знаю точно, но мне так кажется. Вечером под фонарями очень оживленно, я откликаюсь, комментирую то, что происходит внизу… Потом ночью, когда мы светим, а весь город спит, я пою песни. Круг наших фонарей слушает и, я надеюсь, тоже поет, мысленно…
Фонарь взглянул куда-то направо, Игруня проследила его взгляд и заметила на углу новый, красивый фонарь, чуть выше остальных.
- Дар слова – это прекрасно! - задумчиво сказала Игруня. – Это… Как светить. Разговаривать – это тоже чудесная игра!
- Мне всегда этого хотелось… А когда в меня вкрутили лампочку и я начал говорить, я стал таким счастливым! Но лампочка моя перегорела. Теперь ее сменят… я опять стану немым.
Игруня задумалась. Фонарь тоже молчал.
- Понимаешь, - сказала наконец Игруня, - чтобы тебе помочь, кто-то долже нарисовать твой свет… Только не я, а кто-то другой. Ты сам тоже не можешь, у тебя рук нет.
- Правда, нет, - грустно сказал фонарь.
Игруня встрепенулась, взлетела…
- Подожди, попробую! – донёсся её голос.
Игруня полетела искать Ночную Бабочку, чтобы обратиться к ней за помощью. Свой дом она нашла быстро, а самой Бабочки нигде не было.
Наконец, с большим трудом, уже к вечеру, нашла её Игруня на земле под упавшими листьями. Бабочка спала.
- Проснись, пожалуйста, - тормошила ее Игруня, - ты очень нужна.
Наконец крылья бабочка задрожали, она открыла глаза, узнала девочку и пролепетала спросонья:
- Игруня, мне рада тебя видеть, но я, понимаешь, умираю. Время моей жизни кончилось, мне надо спокойно заснуть.
- Да ладно, - сказала Игруня, - умереть ты всегда успеешь, сейчас очень нужна твоя помощь! Там, на большой улице, один Фонарь…
Она рассказала Бабочке все как есть, попросила помочь.
- Если ты не поможешь, Фонарь будет несчастлив, - сказала она в конце.
- Ну и ладно, - сказала Бабочка, - я тоже вот несчастлива, всю жизнь мечтала искупаться в Море света, но так и не видела его, наверное, это просто красивая легенда… И все равно я грущу, умираю с мыслью, что мечта жизни так и не сбылась.
- Да ладно тебе умирать, давай потом, сейчас не до этого, - решительно сказала Игруня. – Поднимай крылья, полетели.
- Я не летаю на большие улицы, тем более днем, - сказала Бабочка. - Меня птицы могут склевать, дневного света я боюсь, он меня освепляет.
- Так ты же все равно умираешь?! – возразила Игруня. – А ну давай полетели! Тебе же нечего терять, считай, что ты на том свете, там же другое освещение, вот и привыкай.
Бабочка от удивления перестала спорить. Игруня соединила ладошки «Лодочкой», бабочка села туда и только для вида помахивала крыльями во время их полёта.
В начале большой улицы Игруня сообразила, что не помнит, какой именно фонарь говорящий, и ей пришлось два раза пролететь над их длинным рядом, пока он не окликнул её.
- Что же ты раньше молчал? – с досадой спросила Игруня. – Я тут концы делаю, а у меня, между прочим, с собой бабочка… умирающая.
-  Это не важно, - сказала Бабочка звонким голосом. – Я с радостью помогу. Игруня с удивлением посмотрела на Бабочку, опять полную сил. Видимо, перелёт её взбодрил и вернул к жизни, а Фонари вызывают у этих насекомых самые теплые чувства.
- Ну что же, тогда… - Игруня достала из незаметного кармана свою солнечную краску и капнула на металлическую головку Фонаря. – Бабочка, пожалуйста, нарисуй свет!
Бабочке было боязно, но она не захотела показать слабость перед Фонарем и,  преодолев страх, мужественно обмакнула кончик крыла в яркую, густую краску, оказавшуюся совсем легкой, и нарисовала два золотых кружочка– так она представила себе свет. Остаток краски сразу испарился с крылышка.
- Почему – два круга? – шепотом спросила Игруня.
- Конечно, два! я вижу свет с двух сторон, - ответила Бабочка, - у тебя тоже два глаза.
Игруня осторожно взяла оба золотых нарисованных кружочка за кончики, аккуратно сняла их с рисунка и выпустила в прозрачный, розовый закатный воздух. Они радостно засияли и улетели в сторону просвета между облаками, по пути играя друг с другом.
В это время зажглись вечерние фонари.
Всё это время говорящий Фонарь благоговейно молчал, как больной во время сложной операции.
Теперь же он задрожал и… Включился, засиял ярким радостным светом.
- Я горю! Лампочка даже светлее, чем раньше! Но… мы же ее не меняли?
- Да, - гордо сказала Игруня, - теперь она будет гореть дольше всех на этой улице, во всем городе… и вообще никогда не перегорит.
- Но …как? Почему?
- Потому что она однажды уже перегорела! Хозяин часто говорил: «Двум смертям не бывать»… - Игруня вздохнула, вспомнив хозяев. Она скучала по ним. Но благие дела звали её в большой мир, из домашнего уюта.
- Теперь я опять могу говорить! – сказал Фонарь и добавил, - Жаль, ты улетишь, с кем же я буду разговаривать….
- Со мной, - донесся ясный, незнакомый, трепетный голос, - и еще, пожалуйста, разреши петь с тобой, на два голоса… Я тоже сказки знаю.
Фонарь должен был бы ответить, но он потерял дар речи он неожиданности. С ним говорил тот самый, далекий новый фонарь, что стоял на углу и был чуть выше других фонарей! Голос его звучал очень красиво:
-… сказки у меня тоже есть! Могу иногда рассказывать, с тобой пол-очереди, если ты, конечно, не против!
- Я не против, - ответил Фонарь, наконец совладав со своим внезапным счастьем. – Игруня, спасибо тебе, не знаю, как тебя благодарить!
- Да не надо никакой благодарности, - засмеялась Игруня, - тебе тоже спасибо, что мы так славно поиграли!
- А во что мы играли? – озадаченно спросил Фонарь,
- Мы играли в свет, я всегда играю в эту игру! В нее можно играть со всеми вместе, и по отдельности, она всегда разная! Главное, чтобы в конце было больше света, чем в начале!
- Замечательная игра, - искренне согласился Фонарь. – Я не понимаю, как ты это делаешь, но не важно.
- Конечно, - сказала Игруня, - я тоже не очень понимаю, главное, что я это делаю! Недаром же я – Игруня! – сказала она, впервые оценив своё имя.
Фонарь подумал, что в этой игре проигравших нет, а выигравших, к концу игры, прибавилось. Новый угловой Фонарь, на который всегда так и тянуло посмотреть, непостижимым образом обрёл голос, оказавшись другом, единомышленником!!
Если считать происшедшее игрой, выиграла и ночная Бабочка. Она кружилась в пляске под фонарем, купалась в море света. Легенда их рода гласила: полное счастье обретает лишь тот, кто сумеет долететь до моря света и коснуться крылом его огня. Предполагалось, что в результате бабочка сгорает, испытывая жуткую боль, зато ее душа устремляется дальше, прямиком в свет. Здесь же всё получалось намного лучше: крыло, коснувшись солнечного огня, только налилось силой и чувством нового бытия. Огонь от лампы фонаря не обжигал бабочку, он наполнял её счастьем, заряжал живыми токами. Она сама добыла этот солнечный огонь, коснувшись золотой краски, и больше не думала о смерти, ощущая, что Тот и Этот свет – только условности прекрасной, увлекательной игры.
Простившись с обоими фонарями и ночной бабочкой, Игруня поднялась высоко над городом полюбоваться морем звезд внизу. Мерцали разноцветные россыпи живых огоньков. Спать ей не хотелось, вернуться в квартиру - тоже. Вверху небо заволокли облака.
- Интересно, а где ночью прячется свет в этом большом городе? – подумала она. – Уходит спать под землю? Может, у него там норы? Подземные дома?
Она спустилась и увидела вход в метро, люди спешили, оттуда - туда..
- Ну-ка, посмотрим! – и она юркнула в ярко освещенный проход.
7.9.25