Игруня

     Сказка

Жила-была Девочка. Её звали Игруня. Она родилась весной из солнечного луча, упавшего на письменный стол. В этом месте лежал белый листок бумаги.
Листок увидел Игруню, обрадовался и засветился.
Игруня и сама светилась солнечным светом и, пока она была маленькая, хозяин и хозяйка держали вечерами в банке, чтобы она заменяла настольную лампу. Тогда они по очереди садились за стол и писали. И у них, под ее светом, всё прекрасно удавалось писать – и рассказы, и стихи. И даже поздравительные письма к юбилею друзей, и открытки к Новому году… Никто другой из их друзей больше не писал. А они - писали, когда Игруня светила им лучиками на бумагу, будто играя в какую-то особенную игру…
Её знакомый листок спрятался под полку, где уже стоял старый школьный пенал, стараясь не попадаться хозяевам на глаза. Листок боялся, что его используют, унесут, или выбросят…
Он очень любил Игруню, хотел дольше оставаться на столе.
Днем ее отпускали из «лампы» - поиграть. Хозяева не обращали особенного внимания на Игруню. Они воспринимали ее просто, как свет для вечерней работы. Она играла с ними… А они с ней – нет. Им бы такое и в голову не пришло.
Ещё Игруня играла с безделушками, с книжками, с занавесками, со всем, что находила в комнате, отражаясь в поверхностях, освещая их с разных сторон, украшая их скользящими солнечными бликами. . Больше всего любила она играть с котятами и комнатной собачкой. Они ловили её свет, Игруня весело смеялась, смех её слышали все…  Кроме людей.
Девочка росла, выросли за лето и котята. Они стали большими.
Но к осени они постепенно исчезли из дома – хозяин раздарил их, потому что хозяйка не смогла больше за ними ухаживать, она стала часто лежать на кровати, к ней приходили люди в белых халатах и что-то тихо говорили хозяину дома в комнате у стола. За столом теперь хозяйка ничего не писала.
Вечера становились все длиннее, Игруню уже никто не просил заменить настольную лампу. Она часто сидела на краю стола и болтала ногами, придумывая и напевая песенки.
Вскоре и хозяин перестал садиться за стол и писать. Листок, который она увидела на столе первым, теперь не прятался больше - хотел, чтобы на него обратили внимание.
Он не стал больше, но стал старше, ему надоело оставаться всегда пустым. Он ждал, что хозяин возьмет его и что-то напишет хорошее, но никто ничего не писал.
Листок беседовал с Игруней обо всем, что они видели в комнате. Постепенно беседы становились всё тише, переходя почти в шепот… Тишина   в доме наростала, угнетала их всё больше.
Игруня оставалась маленькой, а надо было, наверное, расти, не всё же играть в одни и те же детские игры…
Жизнь не может состоять из одних детских игр!
- Что же будет дальше? Я же ничего не умею, только играть! – думала Игруня. Эти мысли тревожили её.
…Однажды пришел человек в халате, сел за стол и что-то написал на листке. Какой-то адрес, наверное, подумала Игруня. А может номер. Написал на её знакомом листке, потому что листок ночью, накануне, сам подвинулся на самое видное место, чтобы на нём, при первом случае, сразу можно было бы что-нибудь написать.
Хозяин взял листок с написанной строчкой и унес его из дома.
Игруня ждала листок обратно, но так и не дождалась. Хозяйка не вставала больше, не подходила к столу, молча лежала в другой комнате, куда Игруня смотрела через открытую дверь, но никогда туда не ходила.
Её же туда не звали. А сама Игруня была скромная, не решалась никуда выходить в одиночку, без разрешения.
Наступил вечер. Стало как-то особенно тихо.
Собачка забилась под шкаф, ее не было слышно.
Потом собачка вылезла и пошла в другую комнату к хозяйке, в темноте прыгнула на кровать и легла хозяйке на ноги. Она долго лежала там поверх одеяла, пытаясь согреть хозяйке ноги. Но ей не удавалось, и она начала тихонько скулить.
Это был самый темный вечер. Пришел хозяин… Он взял собачку и спустил с кровати. Но она вернулась туда же.
Потом приходили другие люди. Одни за другими.
Хозяин говорил с ними… Они старались говорить негромко, но все равно их голоса будто резали тишину.
В эту ночь хозяин вообще не запирал входную дверь. Дул неприятный холодный сквозняк, с большой лестницы из-за двери иногда доносились чужие голоса.
Игруня чувствовала себя одиноко, ей было не по себе, будто она попала в чужую страшную сказку… Она не представляла, с кем теперь можно поиграть во что.
Ей казалось, что с каждом часом, когда она вот так сидит, не во что не играя,  она стареет и во-вот превратиться в маленькую сухую дряхлую старушку, которую сквозняк унесет за дверь, как ненужный клочок бумаги… 
Какие-то еще люди, совсем под утро, пришли и забрали с собой хозяйку с кровати, положив её во что-то черное. Хозяйка вообще не двигалась и ничего не сказала Игруне, когда ее выносили.
Хозяин молча, медленно закрыл за ними входную дверь и запер её. Потом подошел к столу и сел, обхватив голову руками.
Игруня приблизилась к нему, ласково погладила его по седым волосам. Хозяин вздрогнул, поднял голову и впервые, казалось, обратил на нее внимание, только сейчас услышав её робкий голосок:
- Теперь ты поиграешь со мной? Пожалуйста, давай поиграем!… Ты возьмешь белый листок бумаги, а я буду на него светить.
Хозяин послушался, он будто спал и видел сон.
- Я уроню на листок немножко света, а ты возьми кисточку, что лежит в старом школьном пенале под полочкой, и нарисуй этим светом, как краской, все, что хочешь.
- А что я хочу? – Беззвучно спросил хозяин каким-то не своим, слабым голосом. Он ничему не удивлялся. Ему тоже казалось, что он находится неизвестно где, и удивлялся, что еще говорит и что-то делает.
- Нарисуй свою хозяйку, - сказала Игруня. Больше ничего она не придумала.
- Хозяйку… Мою Нину…- сказал он дрогнувшим голосом, - Она…Её…
- Знаю, - сказала Игруня, как ребенок, когда он в чем-то уверен. – Это неважно. Нарисуй.
Человек повиновался. Делать ему все равно, в этот момент, больше было нечего.
Дрожащими руками он открыл старый пенал, вытащил ручку для акварели. Подвинул листок – такой же, как тот, с которым дружила девочка.
На листок Игруня положила немного густого солнечного света. Человек нерешительно обмакнул ручку и нарисовал человечка в платьице… На листок упала пара прозрачных капель.
- Не плачь, пожалуйста, - попросила Игруня. – Это играть мешает.
Она взяла за ручку девочку с рисунка и сняла с листка. Девочка заплясала в воздухе.
Игруня подлетела к форточке и выпустила туда эту, нарисованную солнечным светом, фигурку, которая тут же, радостно прыгая в воздухе, куда-то побежала…
А человек сидел, уронив голову на грудь, и больше не слышал Игруню. Казалось, ничто его уже не сдвинет с места у стола, где он пребывал  неподвижно, как собственная статуя, но если присмотреться, было замептно, что по щекам все время стекают прозрачные капли.
...Собачка, лежавшая на тапочках хозяйки у пустой кровати, вдруг звонко залаяла и кинулась в прихожую.
Хозяин очнулся и медленно направился к двери.
Игруня видела, как он отпер дверь и как опять вошли люди, - те самые, которые унесли его Нину. Да! Они вернулись!
Люди громко что-то ему говорили, и Нина тоже была с ними. Люди поддерживали ее под руки, но она отстранила их, хозяин сам бережно проводил Нину обратно на кровать.
Люди опять поговорили с ним в передней, разводя руками, дали хозяину бумагу, на который тот что-то быстро написал, после чего с этой бумагой ушли. Хозяин закрывал дверь, когда налетел сквозняк и хлопнул входной дверью так громко, что Собачка запрыгала, заливалась безудержным лаем.
Тут раздался слабый, но требовательный голос Нины.
- Игруня, - позвала она с кровати, впервые назвав это имя, поднимаясь и медленно подходя к своему любимому столу. – Я теперь знаю, кто ты, как тебя зовут, знаю, что ты с нами живешь все лето, светишь там вечерами… А мы будто и не замечаем тебя! Иди сюда ко мне, я рассмотрю теюя хорошенько! Какая же ты у нас славная!!
Нина посадила Игруню перед собой, глядя на неё с глубокой нежностью.
 -  Теперь я знаю, ты все лето не выходила из комнаты, стеснялась. Ты замечательная девочка. Солнышко может гордиться тобой. Теперь уж, пожалуйста, ходи тут по всему дому, он теперь твой! ты помогла мне поправиться, теперь мы сможем с тобой играть.  Спасибо тебе за все!
- За что же? - спросила Игруня, - я ничего особенного не сделала, просто с тобой поиграла.
- Хорошие игры, - сказала Нина, - я никогда бы не сообразила вернуться с того света на этот по солнечному лучику… Если бы моя солнечная тень меня там не нашла и за руку не проводила обратно.  Но без тебя бы она ничего сделать не смогла.
- Ну да, - сказала Игруня, - это прекрасная игра: с того света на этот и наоборот… Только в нее не разрешается играть таким маленьким, как я. Но ты никому не говори, я только разок поиграла и все.
- И ты не говори, пожалуйста, - обратилась она к молчаливому хозяину. Тот улыбался и ничего не говорил, но иногда у него все еще блестели на глазах слезы.
Он хотел ответить, что, мол, не скажет никому про Игруню, но губы его дрожали. Он еще не пришел в себя и продолжал молчать.
- Мне, значит, повезло, - улыбнулась Нина. – Теперь я буду жить долго и счастливо. И опять зажигать над письменным столом такую прекрасную лампу. Слов нет, чтобы благодарить тебя!
- Спасибо, - сказала Игруня. – Не благодари. Я сама была рада с тобой поиграть. Но светить в лампе я больше не буду. Я жила у вас на столе, пока была маленькая. А теперь, за эту темную ночь, я выросла, мне хватит светить вам на письменном столе, за которым никто давно не пишет, я хочу теперь играть в новые, взрослые игры.
- Конечно, Игруня, мы не можем тебя здесь насильно держать, - сказала Нина. - Мы и так тебе благодарны от всей души. Большего никто не мог бы сделать для нас.
- А вы тоже многое сделали для меня, - сказала Игруня, - я росла у Вас в доме, все детство играла в комнате, светила вам на столе. Пока я росла, я боялась, что вот стану большой, и надо будет прекратить всякие игры. А теперь я знаю – вовсе не надо прекращать играть, просто надо их сменить, – с детских на взрослые.  С вами мы поиграли в самые лучшие игры, правда не детские. 
- Ты уходишь? – переспросил хозяин. Он давно хотел это спросить, но только сейчас голос послушался его.
- Да, - сказала Игруня.
Хозяин переглянулся с Ниной:
– Мы будем всегда ждать тебя.
- И правильно, - сказала Игруня, я бы тоже стала ждать. Это очень радостно, ждать встречи с тем, кого хочется видеть, и надеется, что он придет! Прекрасная игра… Даже если он вообще никогда больше не придёт. Главное ждать! Пожалуйста, - попросила она вдруг Хозяина, - сделай для меня доброе дело, нарисуй еще кое-что…
Хозяин послушно сел к столу и достал еще листок.
- Нарисуй мне… Нет, не барашка, - улыбнулась Игруня, - я знаю, ты сейчас о нем подумал. – Она уронила на бумагу густой комочек света. - Нарисуй мне, пожалуйста, вот из этого света… белый бумажный листок. Совсем чистый.
И она почувствовала, что сама роняет на бумагу слезы… 
Хозяин хотел сказать, что не умеет рисовать белый листок, но передумал. Он постарался, нарисовал что мог.
Игруня бережно взяла изображение и тоже выпустила его в форточку. Оно полетело, как осенний солнечный листок…
А на столе, прямо на глазах у всех, возник её давний друг – чистый лист бумаги.
Хозяин не очень удивился, и вообще ничего не сказал. Он просто сделал Нине знак бровями. – вот так-то, мол, бывает на свете, -  встал и пошел на кухню что-нибудь приготовить. Он вспомнил, что его Нина давно ничего не ела. Да и сам он тоже.
Пока она болела, в доме никто не готовил, хозяину предстояло основательно повозиться на кухне, пошарить в холодильнике, что-нибудь сварить.
В комнате остались трое, вокруг стола и на нем: Нина, Игруня и лист бумаги.
- Здравствуй. – сказал бумажный лист Игруне. – Я опять дома. Это ты послала мою солнечную тень с Этого света не Тот. Никогда бы не подумал, что все это очень просто.
- Конечно, просто, - сказала Игруня. – Это главное правило нашей игры. Свет соединяет то, что здесь, с тем, что там.
- Как это у тебя получилось?! – продолжал изумляться лист. -  Ведь меня использовали и выбросили, я совсем смялся, перестал что-то чувствовать…  Потом вдруг очнулся – рядом стоила моя солнечная тень и брала меня за руку, потом вдруг я очнулся и понял, что уже опять чистый, живой, совершенно не смятый! Опять я оказался здесь, перед тобой, на моём любимом столе. Будто жизнь началась снова.
- Тебе понравилась эта Игра? - спросила Игруня.
- Не очень – сказал листок. – Что за игры такие! Я уже думал, что умираю.
- Я тоже так думала, сказала Нина. – Но Игруня нас вытащила, оттуда сюда.
- Ну да, - сказала Игруня, - Конечно, - в эту игру так и надо играть. Правила такие: жизнь начинается заново, если нарисовать себя солнечной краской и по солнечному лучу вернуть к свету. Только надо, чтобы нарисовали тебя здесь, на этом свете… пока ты находишься та том, что еще не далеко ушел… в общем, у игры есть свои правила и играют в нее хотя бы втроем...
- А кто придумал эти игры? – поинтересовалась Нина.
- Кто придумал такие правила? – поинтересовался лист. Он любил за кем-нибудь повторять вопросы, которые не решился бы задать сам. Он не был настолько смелым и решительным.
Игруня  засмеялась и пробежалась лучами по предметам комнаты, которые ее очень любили.
- А вы пишите опять за этим столом, - сказала Игруня Нине, - я оставила в банке немножко света…  Он сам зажжется в лампе, пока Вы будете писать на письменном столе всякие хорошие истории.
- На мне можно? – спросил листок.
- Конечно, - сказала Игруня. - А кто бы написал на этом чудесном, чистом бумажном листе прекрасную историю?
- Я могу, - сказала Нина.
- Правильно, - сказала Игруня, - писать полезно, ты давно не писала.…
- Обязательно напишу, - заверила Нина.
- Точно? – недоверчиво спросил лист.
- Да, - сказала Нина, - но мне надо еще полежать… Я же долго болела. Чтобы окрепнуть, надо еще немножко времени. Потом я еще как напишу.
- Верю. Идти ляг, - сказала Игруня. – Нина ушла в комнату и устроилась на кровати, но сперва перестелила постельное бельё, достав новое из гардероба. Двигалась она быстро и уверенно, хотя и ощущала еще некоторую слабость после болезни.
- Точно напишет, - уверенно сказала Игруня листку. – Завтра же сядет с утра и напишет. Я выросла такая большая, что могу увидеть Завтра. Если стану на цыпочки, вот так – и она показала, как она станет на цыпочки и вытянется вверх, чтобы увидеть, через сегодня, - завтрашний день.
- Посмотри, я есть в этом завтра? – всё еще беспокоился листок.
- Да, есть! – успокоила его Игруня. -  Ты останешься на столе, на тебе будет написана чудесная история! Не бойся, теперь ты не будешь грустить, вот увидишь. Ты тоже вырастешь, как я выросла, и сам изменишься.
- Как же я вырасту? – спросил лист в недоумении.
- Ты превратишься в книжку. -  уверенно сказала Игруня. - А потом книжка еще вырастет, из неё получится много книжек! Мы встретимся тогда – много, очень много раз. Мы опять будем играть, но уже не в эти игры, а в другие. Ещё лучше прежних.
Она подошла к листу и положила на него сразу много солнечной густой краски.
- Этого хватит на них двоих, - сказала она, кивнув в сторону комнаты Нины. – Хватит на все, чего им не хватало жизни, чтобы, наконец, как следует поиграть. – сказала она. - А я пойду навещу Солнышко и попрошу у него еще краски. Мне надо много! Я выросла! Мои игры только начинаются!
Лист бумаги махал ей кончиком, глядя, как Игруня уменьшается в проскользнувшем между туч, утреннем солнечном луче, как она быстро удаляется куда-то, продолжая приветливо махать ему уже еле различимой, крошечной ладошкой.

25.08.25