Лолли гл. 5

Лолли

5

Прошло примерно две недели,
Не замечал я ничего,
Мы все забыли уж о деле,
О гнусной дерзости его.

Как вдруг события внезапно
Одно случилось за другим,
Но расскажу всё поэтапно,
Как был я ими весь раним.

Моя жена как раз в ту пору
«Влюбилась» в этого слона,
Ему носила целу(ю) гору
Деликатесов всех сполна.

Ещё как нежился в постели,
Утрами, Энрико-палач,
У Лолли были в колыбели
Конфеты, сахар и калач.

Она «мурлыкала» над Лолли,
Лаская с нежностью слона,
Она была с ним как бы в роли
Защитницы-опекуна.

От дрессировок с ним жестоких,
Побоев палкою в живот,
Уколов в хобот столь глубоких,
Что был эффект – наоборот.

Она поглаживала хобот
И «пела» нежные слова,
Что Лолли, как послушный робот,
«Порой кружилась голова».

«Котёночек и птичка, крошка»,
Мой Лолли, как же ты мне мил,
С тобой побуду я немножко,
Чтоб ты меня потом любил.

И «двухсаженная малышка»,
И весом боле ста пудов,
«Усвоив всё, что понаслышке,
В «восторге» от её трудов.

Он обожает Лоренциту,
Услышав издали шаги,
Он исполняет ей «сюиту»,
Он знает – это не враги.

Он испускал слоновы крики,
Похожие на трубный звук.
Об руки тёрся Лоринциты,
Довольный «искупленьем» мук.

Однажды, по обыкновенью,
Зайдя в «апартамент» к слону,
Она, к большому удивленью
И чуть не проглотив слюну;

Застала Энрико у Лолли,
То дрессировки выпал час,
И по хозяина он воле,
Без всяких лишних там прикрас;

Свистка услышав звук сигнала,
На задни(е) ноги слон вставал,
И так стоял он от начала,
Пока хлыста не получал.

Тогда всей тяжестью своею,
На ноги с шумом падал вниз,
Не подчиниться он, не смея,
Выполнял любой каприз.

Уже Лорита незаметно,
«Включить» хотела задний ход,
Энрико взглядом, искрометно,
К ней подскочил, закрыв ей рот.

Закрыл ей рот он не рукою,
Обнял, отвесив поцелуй,
Подумал, я её-то стою,
Верхом хоть сколько не гарцуй.

И оскорблённая вся в чувствах,
И вырвавшись с большим трудом,
С разбуженным Лорита буйством,
Хлестала по лицу хлыстом.

Она бежит, крича, к арене,
Но он догнал и вновь схватил,
Он взбешен был и весь, как в «пене»,
Рукою рот он ей закрыл.

Но в это время на арене
Я тренировку завершал,
Был разгорячен, тоже в «пене»,
Но крик супруги услыхал.

Влетел, как ястреб, за кулисы,
В объятьях вижу я жену,
Прервал я Энрико «капризы»,
На спину прыгнул я ему.

На пол упали мы с ним оба,
Катались долго по нему,
Такая жизненная «проба»,
Меня толкала ко всему.

Жена в объятиях другого,
Насилье над моей женой,
Стерпеть не мог я вот такого,
И бешенство владело мной.

Хотя он был меня сильнее,
Но гнев придал мне много сил,
Но битва за жену важнее,
И я его с напором бил.

Не помню, сколько длилась битва,
Но растащили нас с трудом,
По нам «прошлась» как будто бритва,
Мы словно тронулись умом.

По телу – синяки, ушибы,
А лица наши все в крови,
Как окровавленные «глыбы»,
Итог – за женщину борьбы.

А вечером ведь представленье,
Нам на арене всем играть,
Конечно, всем на удивленье,
Арена же нам просто – мать.

Замазав лица свои кремом,
Упрятав боль внутри себя,
Но в нас вселился словно демон,
При встречах – зубками скрепя.

Его зловещая улыбка,
До боли сжаты кулаки,
Друг друга видеть, словно пытка,
Ведь мы с ним навсегда враги.

Вот и «Жемчужина Инди;и»
Уже выходит на показ,
Враги-участники – живые,
Сейчас начнут всем свой рассказ.

В эффектной этой пантомиме
Я сын раджи был, как всегда,
Палач – Энрико в сей картине,
Лорита пленницей была.

Я, стоя у входной портьеры,
Все сцены видел, каждый шаг,
Какие соблюдались меры,
Опасный ли возник очаг.

Ведут на казнь мою Лориту,
И стража вся по сторонам,
Ей руки связаны за спину,
В лице – презрение к врагам.

Расстелен был среди арены
Большой узорчатый ковёр,
Чтоб для эффекта общей сцены,
Усилить казни сей простор.

Её кладут в него на спину,
На миг заметила меня,
Послав улыбкою мне «мину»,
Готова смерти сдать себя.

Под звуки траурного марша
Выходит Энрико-палач,
За ним «плывёт» как будто «баржа»
Слон Лолли, как его палаш.

Слон в шаге от моей Лориты,
Горою встал, узнав её,
Ей начал петь свои «сюиты»,
И с лаской дунул ей в лицо.

По знаку музыка вдруг стихла,
Энрико тут же подал свист,
А в цирке тишина повисла,
И поднят был Энрико хлыст.

И слон, привстав на задни(е) ноги,
Поднял передние над ней…
Да будут милостивы боги,
На счастье зрителей-людей.

Слегка нагнувшися к Лорите,
Палач ей что-то прошептал,
Но что Вы мне не говорите,
Её к себе он приглашал.

Она отвергла приглашенье,
Качая в стороны главой,
Тогда Энрико в раздраженье
Удар хлыстом «отвесил» свой.

Внезапно дрогнул телом Лолли,
Казалось, рухнет телом вниз,
Хотя и дрогнул он от боли,
Но не исполнил он «каприз»:

Чтоб раздавить мою Лориту,
Такая была явно цель,
И тем закончить всю «сюиту»,
Удар повторный был сильней.

Хотел вбежать я на арену,
Но тут случилось не;что вдруг,
Затеял слон всю перемену
На свой болезненный недуг.

Слон рассердился на Энрико,
Не стал он слушать палача,
Он опустился очень тихо,
Но жертву явно, как щадя.

Она лежала меж ногами,
Её ничуть он не задел,
Как догадались Вы и сами,
Энрико сценой не владел.

Тогда он, очень обозлённый
Стал бить по хоботу слона,
Но слон какой-то стал упорный,
Меж ними началась война.

Уже и публика «проснулась»:
«Довольно, хватит», -- слышен крик;
Удача явно отвернулась,
И вот настал всей сцены пик.

Он вновь решительное средство
Употребил против слона,
Но на себя навлёк лишь «бедство»,
Из злости, ярости – стена.

Булавкой уколол он хобот…
Обвитый хоботом, он в миг,
Под общий публики всей хохот,
Поднятый вверх, земли достиг.

Лежал без чувств он на арене,
Но в день другой пришёл в себя,
Не удалось на этой сцене
Лориту раздавить, ей мстя.

-- Но что же дальше с Лоринцитой? –
Спросил я Чарли, под конец;
Молчанье длилось лишь минутой:
-- С ним убежала под венец.

-- Проникнуть к женщине нам в душу
Довольно трудно иногда,
В слона «влюбилась», в эту тушу,
Меня покинув навсегда.

Январь 2016