Евгений Телегин

              Водя Ядов

          Евгений Телегин

          (роман в стихах)

(Сергею Грачёву и Родиону Жарикову)

      Печально, когда гении уходят.
А, может быть, их нам заменит Водя?

             *******

Мой дядя – самых скотских правил! –
Почти всех дам перегулял.
В итоге тем себя прославил,
Что сдуру что-то поломал.

Как приключилось вдруг такое? –
Непосвящённый не поймёт,
А я секрета не открою,
Поскольку мне неловко что-т.

Сие с любым случиться может,
Кто непомерно шаловлив.
Здесь гипс, увы, уж не поможет
И врач искусный руки сложит,
Да скажет лишь: - Не будь ретив!

Ах, боже мой, какая мерзость!
Читатель, извини за дерзость,
Но я б таким, как он, козлам
Отрезал то, что служит нам.

Теперь корми его, калеку…
В деревне, в мерзостной глуши
Вставай под крики «ку-ка-ре-ку»
И свиньям за ухом чеши.

Однако ж, зная, что у дяди
Есть на сберкнижке штук пятьсот,
Я буду жить за «Христа-ради»
И ждать, когда он, тварь, помрёт…

Так думал молодой ублюдок,
Трясясь на тройке почтовой.
Любитель самых мерзких шуток
И бормотухи разливной.

Друзья пройдохи Мандайхана,
С героем моего романа
Без предисловий и прикрас
Позвольте познакомить вас:

Телегин, подлый мой приятель,
Родился в городе КурвЫ,
Где, может быть, киряли вы,
Иль услаждали чью-то матерь.

Сие названье не от кур,
А от блудливых местных дур.

Там Женя вырос на картошке,
На тёртой редьке с чесноком.
Под звуки домры и гармошки
Резвился в клубе городском.

Он был хохмач первейшей марки! –
Пил всё, что пламенем горит.
Недаром местные товарки
От Жени плакали навзрыд.

Он баб любил, как медовуху!
Вниманьем и ещё кой-чем
Не обделял он и старуху
Годов преклонных. Но затем

Он охладел к ним совершенно,
Но не по слабости мужской.
Нет, просто он самозабвенно
Предался радости иной…

Однажды старый граф распутный
Давал в салоне пышный бал.
Ничё не скажешь, - бал был путный,
А стол – превыше всех похвал!

Ну, бля, ваще! – Я б так сказал.

Там Женя встретился с корнетом.
Оставив толстозадых дам,
Он прошептал ему секретом:
- Пойдём со мной, - конфетку дам!

Корнет пошёл тотчас, лелея
Мыслю о сладости во рту.
Но в приусадебной аллее,
Заведши в саму темноту,
 
Ему намёк подкинул слабый
Телегин, гладя по спине.
Он молвил так: - Что наши бабы? -
Они давно постылы мне!...

Корнет застыл с раскрытой пастью,
Догадкой страшной поражён.
А Женя, рот ему усластив,
Уж встал, по пояс обнажён.

- Иди ко мне, - он тихо шепчет, -
Я щедро тя вознагражу,
Прижмись ко мне, о друг, покрепче, -
Я дивну сказку расскажу!..

Корнет пролепетал, робея:
- Что вы имеете в виду?...
Загадочно ответил Женя:
- А что имею, то введу!

Но на беду пожар случился –
Бычок Телегин уронил.
Корнет тотчас бежать пустился
И прыть отменную явил.

Огонь всё ширился. Уж крики
Неслись вокруг: - Воды! Воды!
Пришли с водой.
И воду выпив,
Подался Женя от беды.

Остался он, простите, - с носом.
В раздумье по саду ходил
И долго мучился вопросом –
Чем он ему не угодил?...

Решил он действовать иначе.
Продумал план, событий ход…
Но тут пришло известье, значит.
И Женя двинулся в поход.

Как не хотелось в захолустье –
К вонючей редьку да капусте!,
Где, изнывая от тоски,
Друг друга тешут мужики…

Но Женя, новой страсти внемля,
Решил ступить на эту землю.

            ************

И вот к усадьбе он подъехал,
Уныло харей поводя,
И всей деревне на потеху,
Ворота жбаном своротя.

Но не застал в живых он дядю –
Тот крякнул полчаса назад,
В постели лёжа с рыжей шлядью,
Уперши в стенку тощий зад.

Поспешно справили поминки,
Жмура сыграли старику.
И, самогона выпив крынку,
Уснул Телегин на току.

Деревня квасила неделю.
Устав, блевали, пили вновь…
Немало полегло в постели
С распухшей рожей, битой в кровь.

Но успокоились помалу
И жизнь пошла своим чредом.
Опять уныние настало
И грусть-тоска вселилась в дом.

С утра пораньше, выпив квасу,
Гостям Телегин объявил:
- Ну, кто - куда,  а я – в сберкассу!
Сел в экипаж и укатил.

Закрыл там счёт, набил карманы
И возвратился в дядин дом.
И сорок дней валялся пьяный
То на столе, то под столом.

Являться сродственники стали
Как то: драгунский капитан.
Надев на рожу лик печали,
Пустой вывёртывал карман.

Просил деньжат. За что взашеи
Был Женей вытолкан во двор.
Потом на хвост другие сели,
Но с ними – тот же разговор.

В конце приехал с местной церкви
Служитель господа Христа
Глав-бонц сам-срам отец Лаврентий
С крестом поверху живота.

Перекрестился на бутылки
И громогласно завопил.
Но, от удара по затылку,
На землю грохнулся без сил.

А Женя, сняв с Лавруши рясу,
Творил над ним постыдный суд.
Затем, полив на темя квасу,
Сказал: - Воистину, – капут!

Но нет, был жив отец. Похлопав
Его по розовым щекам,
Так молвил Женя: - Заработал!
Бери! – И дал два пятака.

С тех пор окончились визиты.
Поверь мой друг, никто не рад
Сдавать за скудные кредиты
В эксплуатацию свой зад.

И вновь восцарствовал покой
И у Телегина запой.

          **************

В деревне рядом, вёрст за двадцать
Жила помещица-вдова.
Она хоть с кем решалась знаться.
И, надо долг отдать – права!

Какая польза в воздержаньи? –
Один лишь вред, вам доложу.
С любым, кто крепок был штанами,
Она ложилась на межу.

Но годы шли, Старела баба,
Хотелось мужа на печи.
И ей всё думалось: - Эх, кабы…
Но жили рядом лишь хрычи.

С хрыча что толку кроме вони.
Клопов давить – велик ли труд!
Иссохла баба как икона
И похудела до ста пуд.

P.S: Она звалась Татьяна.
Унынье в имени таком.
Лишь только сдуру или спьяну
Мы так ребёнка назовём.

И вот, узнав, что по соседству
Вселился справный мужичок,
Она придумывала средство,
Как его хапнуть на крючок.

Да что тут думать! Средство это
Понятно всем, как божий день:
Побольше чувств, поменьше света…-
Любая сможет, коль не лень.

Чем мужиков ещё прижучишь? –
Не красотой ведь, не рублём!
Их тыщу лет, придурков, учат?
Но попадаются притом.

И вот Татьяна нарядилась,
Помыла голову и проч…
И так к Телегину явилась
Дождливым вечером, под ночь.

В сенцах раскланивалась рьяно
И хохотала мастерски…
Но на неё Евгений пьяный
Смотрел как на кусок доски.

- Ну что ж, живи, докеда хочешь! –
Промолвил он, да дрыхнуть лёг.
И захрапел тотчас как лошадь,
Что сотрясался потолок.

Слегка понурилась Татьяна.
Смахнув улыбку с толстых щёк,
Легла, содвинув два дивана
И тихо плакала в платок.

Затем решив, что дело это
Устроит в несколько деньков,
Она уснула сном атлета,
Накрывшись дюжиной мешков.

На силу уповая чувства
И бабье хитрое искусство.

     ****************

Итак: в деревне у Евгеши
Живёт Татьяна день за днём.
Чуть свет, с утра, ещё не евши,
Встаёт и прибирает дом.

Сдаёт пустую стеклотару,
Метёт полы и давит мух
А иногда берёт гитару,
Поёт романсы, режа слух.

Но дело Танино – ни с места!
На чём зачлось, - на том стоит.
- Помру, наверное, в невестах, -
Соседкам Таня говорит.

Соседкам ж, что до ней за дело –
Скотина дохнет на селе!
Придёт домой с распухшим телом
И под утро: ни «бе», ни «ме».

Падёж и мор. Поди зараза.
А может – от дурного глаза.
Но так, иль иначе, она
Каким-то злом поражена.

      ***************

Однажды Таня в ночь глухую
Проснулась от избытка чувств.
Лежит, печалясь и тоскуя.
Вдруг слышит стон, и рёв и хруст.

Холодным потом обливаясь,
В рубашке вышла на крыльцо.
Чу! Стон несётся из сарая,
Хрустит подсохшее сенцо.

Подкравшись с трепетом к сараю,
Взглянула в щелку меж досок.
Картина видится такая:
Евгений, пьяный, без порток,

Свалил кормилицу Бурёнку,
К спине копыта закрутил.
И, замотав рога попонкой,
Своей любовью наградил.

Не в силах вынести такое,
Бежала Таня на диван.
В груди сердечко ретивое
Стучало, словно барабан.

Так Тане стал понятен вдруг
Скота загадочный недуг.

       ****************

С тех пор задумалась Татьяна
И мыслью новою зажглась.
- Теперь, - подумала упрямо, -
Я над тобою знаю власть!

В деревне той, в избе, что справа,
Живал сантехник, дед Федот –
Король воды, говна и пара…
А вобщем – мастер ещё тот.

К нему Татьяна подкатила
С улыбкой, лаской и вином.
Ещё полтину посулила,
Коль ладно дело справит он.

Всего-т делов: с коровы дохлой
Снять шкуру,- лишь бы не порвать.
Ещё копыта бы неплохо, -
Чтоб на тесёмочку вязать.

Не что ж, Федот – работник ушлый.
Он дело сделает. Лишь вот:
Подкинь ещё – коровью душу
Он самогонкой помянёт.

- Идёт? – Идёт!
- Танюша рада.
И щедро дарит старика.
- Якши, а вымя вам не надо?
- Нет, благодарствую. Пока!

Федот исполнил процедуру. –
Так завладела Таня шкурой.

      *****************

Окончен день, деревня смолкла.
Танюша ждёт полночный час.
От вожделения вся взмокла,
И не смыкает страстных глаз.

Вот бьют часы. Танюша резво
В обличье скотское залезла.
И шкура впору ей пришлась –
Как будто в ней и родилась.

Увы, читатель, наши бабы
Лишь тем известны на весь свет,
Что хоч ты ставь, хочь лож, - всё равно:
По высоте различья нет.

Едва ль найдёшь в России целой
Две пары стройных женских ног…
Но… уклонился я от темы, -
Не о ногах пока что толк.

Итак: во двор Татьяна вышла,
Стучит копытом, вьёт хвостом.
Прислушалась:
- Ах, нет! Не слышно! –
В сон погружён хозяйский дом.

Как разбудить его? Сначала
Копытом Таня – стук да скок…
Потом протяжно замычала
И, подождав, ещё разок.

И вот раздался мерный топот:
Евгений вышел в огород.
Татьяна прекратила вопли
И притулилась у ворот.

А он – всё ближе, всё желанней.
Сопит с натуги, дышит в бок.
Татьяна лик его ласкает,
И шепчет: - Ну же, мой дружок!...
Но, гладя толстое лицо,
В носу нащупала кольцо.

То был соседский бык Василий.
Татьяна, в ужасе вскричав,
Рванулась. – Тщетно!
Он был в силе.
Хорош собой и величав.

         **************

Вот так, любезный мой читатель,
Пришёл истории конец.
Телегин, подлый мой приятель,
Пошёл с другою под венец:

Осенним утром, с перепою,
Он крякнул в бочке огурцов.
Тойсть: обручился с той одною,
С кем будем все, в конце концов.

Татьяна сильно захворала
И хворь уехала лечить.
Сейчас страшна, как три подвала.
А по ночам, к тому ж, - мычит.

От той истории в довольстве
Остался только Василёк.
Лежит себе, и греет кости,
И ходит кушать на лужок.

Прощай, читатель!
Будем здравы!
Прощай, читательница, тож!
Как Таня – не нашла управы, -
Так на меня ты не найдёшь!

22.09.87.