Нестоита часть 1

Введение

Что мы знаем о своей прожитой  жизни? Только то, что сумели увидеть, запомнить, записать, проговорить или проверить. Несовершенство нашего ума, памяти и языка не подлежит сомнению. Мы запоминаем события этого мира только с трех-четырех лет от роду, испытываем стыд за свои поступки лет с пяти-шести, а осознаем свою жизнь только в старости, если доживем до неё.
Нередко мы используем знания, полученные в этом мире для того, чтобы оценить свою жизнь и роль других людей. Нам больше всего нравится это делать в форме сплетен, наверное потому, что талантов и способностей для этого не требуется. В том числе, мы пытаемся оценить деятельность своих родных и близких. Некоторые берутся судить своих отца и мать, дедушек и бабушек. Кто мы такие, чтобы судить их, даже не пытаясь поставить себя на их место? Мы можем попробовать лишь справедливо и выдержанно описать их дела и поступки.
Здесь я попробую описать своё детство и жизнь своих предков. Я никогда не думал, что мне придется писать в этом стиле. Я получил хорошее высшее образование, защитил диссертацию, получил научное звание и всю жизнь писал учебные пособия, учил студентов и повышал квалификацию профессионально зрелых людей. А для мемуаров требуется только способность грамотно писать. Слава Богу, профессия не научила меня врать публично, а возраст еще не привел к деменции. Мне нечего предложить людям, у которых есть претензии к своим близким, или которые не научились правильно выражать свои мысли в письменной форме.

Воспоминания

Мои первые воспоминания связаны с болезненными ощущениями.
1. Мама уговаривает меня не расчесывать ногтями свое лицо, а я не могу от этого удержаться. Мне потом рассказали, что дело было в Копейске, городе - спутнике Челябинска в 1959 году. Мне 2 года, Аллергический диатез у меня впервые.
2. Цапля с перебинтованным крылом, стоящая на одной ноге в тесной комнатке, где ютится семья из 6 человек. С птицей разговаривает бабушка Клава (мама отца), и жалуется ей на жизнь, мол, ищем по белу свету неизвестно что. Ей отвечает не птица, а бабушка Мария (мать мамы), дескать, думать и планировать надо лучше. Происходит это ориентировочно в 1960 году в посёлке Цебриково Одесской области, куда мы приехали из большого города Челябинска в поисках лучших условий жизни.
3. Я передвигаюсь по комнате прыжками и налетаю правой скулой на раскрытую швейную машинку. Ощущение сильной боли и вновь заботливые руки матери, обрабатывающей рану - шрам на всю оставшуюся жизнь. пос. Цебриково Одесской области, 1959-1960 год.
4. Оплошность моих родителей, и мне приходится попробовать на вкус скипидар. Вероятно, вместо микстуры, поскольку доза ограничилась столовой ложкой. Большая алюминиевая кружка, полная воды, в руке (я с трудом удерживаю ее), тазик передо мной на полу, и голос матери: "Валюша, надо пить через силу." И я стараюсь... Где и когда это происходило - не помню. Ориентировочно - город Котовск Одесской области. В течение жизни мне довелось еще раз попробовать скипидар - на этот раз по собственной оплошности и на собственной шкуре, вместо шампуня, в гостях у брата (зачем его налили в пластиковую бутылку из-под шампуня и поставили в ванную - непонятно). Оказалось, что это весьма едкая и жгучая вещь, даже при наружном применении.
И когда в возрасте 39 лет я угодил в реанимацию армейского госпиталя с перитонитом, врачи в ходе консилуума мне вместо какой-то иной жидкости в желудок через пищевод плеснули перекиси водорода, как мне кажется, для таких целей не предназначенную, я в течении нескольких минут представлял собой огнетушитель. Тогда армейские врачи помогли мне избавиться от запущенной злокачественной опухоли в желудке, и я не имею к ним никаких претензий. Гор. Екатеринбург, 1995 год.
5. Мне показывают большой цех, где пахнет дизельным топливом, углем и смазкой, звенит и гремит металл. Говорят, что это - железнодорожное депо, где ремонтируют паровозы и вагоны, и что здесь будет работать наш папа. На глаза попадается несколько колесных пар, стоящих на рельсах. Я хочу спросить, неужели это и есть легкая работа, которую мы ищем? город Котовск Одесской области.
6. Мне дарят на день рождения игрушечный трактор, заводной и с резиновыми гусеницами. Кто подарил — не помню, но дело происходит в селе Нестоита. Теперь деревянная машина — предмет постоянных конфликтов с братишкой Сашей — переходит в его полную собственность.
Мои воспоминания становятся устойчивыми и последовательными.
7. Я смотрю, как мой отец на монтёрских когтях взбирается на деревянную опору. Мне отчего-то страшно. Вот он уже добрался до вершины, не глядя перекинул коготь за коготь и откинулся назад. Цепь монтерского пояса натянулась, удерживая туловище. Теперь руки электрика свободны для работы. Они поднимают на тонкой веревке причудливо изогнутый металлический крюк, с усилием закручивают его в опору, поднимают таким же образом белый изолятор и с усилием надевают его на каболку (веревка, навитая на крюк). Я уже знаю некоторые названия и могу кое-как рассказать, что делается. Сегодня мы с братом мы поиграемся в электромонтеров. Отец уже строго настрого запретил нам брать когти и пояс. Ничего, поиграемся и так.
8. 1961 год. Село Нестоита Котовского района, наш, еще недостроенный дом. Мы живем в доме у незамужней соседки горбуньи Маруни. Семья садит картошку на своем земельном участке. Отцу, видимо, нездоровится, и он присел на перевернутое ведро. Я с братом Сашей и с мальчишкой Володей из соседнего двора скачу с незамысловатой песенкой вокруг плодового дерева абрикос.
9. Я впервые испытываю приступ бронхиальной астмы. Мои родители и бабушки не могут понять, что такое они наблюдают. Мне становится жутко от невозможности выдохнуть. Я поворачиваюсь и ложусь животом, а затем грудью на подушку. Оказывается, можно найти позу, удобную для выдоха, но становится труднее вдыхать. Это мучение длится бесконечно, а на самом деле с нуля до двух часов ночи. На следующую ночь приступ астмы под действием пол-таблетки теофедрина прекращается за полчаса. Теперь я всюду хожу с таблетками в кармане. Это тоже было в Нестоите в 1962 году.
10. 1962 год, Нестоита. Бабушка Мария, взглядывает в окно кухни и всплескивает руками: - «Наконец, купили». Вижу радостных отца и мать, держащих на поводу белую козу. Покупка коровы красной масти по имени "Малинка" состоялась после смерти отца, но моя память ее не зафиксировала.
11. Я хочу погладить соседского козлёнка, пасущегося на лугу за нашим двором, и привязанного веревкой к деревянному колышку. Но козлёнок неожиданно бодает меня в живот, и я с плачем падаю на траву.
12. Я с мамой и взрослой девушкой Таней стоим около колодца, где мы случайно встретились. Женщины шутят относительно высказанного мною намерения посвататься к красивой девице, чем доводят меня до слёз. Таня, видя моё отчаянное горе,  утешает меня своим согласием подождать моего взросления еще десяток лет. Нестоита, 1963 год.
13. Чердак Нестоитского дома. Ящик с личными вещами. С 1964 по 1968 годы
Мотки и куски медной и алюминиевой проволоки диаметром 2.5 — 3 мм, плоскогубцы, кусачки-бокорезы, молоточек (это для изготовления пулек), круглая модельная резина (для рогаток, ружей и пистолетов, стреляющих скобами-пульками), ножовка по дереву и лобзик (для выпиливания деревянного оружия); коробка пластилина (это для души — в комнате на подоконниках - мои произведения, чаще богатыри на лошадях); Мои "драгоценности": красивые камешки, битые рубиновые подфарники от автомобилей.
14. Кошка Мурка, спасающая котёнка месячного возраста на чердаке дома. Вот кошка уходит на охоту и оставляет котенка одного. На чердак влазит пестрый кот, отец котёнка, который перекусывает котенку позвоночник. Я наблюдаю снизу процесс расправы. Пронзительный крик кошки. Кот одним прыжком покрывает расстояние от люка до входных дверей.Кошка летит параллельно ему, не касаясь земли. Кот, выскочив на веранду врезается головой в брус и падает в ванну с дождевой водой.
15. Нестоита, 1962 год. Меня посылают с двухлитровым бидончиком в винной ларёк за вином. Ларек находится чуть дальше от локального центра села (почта, Остановка автобусов, хлебный магазин). Я помню цену - 28 копеек за литр, но, задумавшись, понимаю, что ошибся. .Вскоре я понимаю, что негоже нести наверняка съедобный груз, не попробовав его на вкус. Я открываю крышку бидончика и отхлебываю через край. Не распробовал, и снятие пробы продолжается. Через некоторое время в голове начинает шуметь. Испугавшись незнакомых ощущений,  я прекращаю снятие пробы и ускоряю движение.
16. Дикая давка сельского люда в очереди за хлебом летом 1963 года. Соседка Горпина, взявшая меня с собой (хлеб дают бесплатно, по булке на человека - а используют на корм скоту), сажает меня себе на плечи и с криком "Пропустите ребенка!" наконец выламывается из дверей магазина. Только тут я понимаю, что меня только что чуть не затоптали молдавские бабы. Больше мои родители нас с Сашей соседям для имитации очереди не отдавали.
17. Единственный случай, когда мой кот наказал за жестокость моего меньшего братишку. Перед этим Вася затолкал кота внутрь деревянной лошадки через разбитый верхний пролом, и мне пришлось освобождать бедное животное. Через некоторое время слышу Васькин плач. Ему было около 10 месяцев. Забегаю, смотрю - картина маслом! сидит мой братишка на полу, над ним на двух лапах - мой кот. Передней лапой с полувыпущенными когтями удерживает голову ребенка. "Пошевелишься - будет больно!" - говорит его поза.
18. Вид сзади на досыта накормленную корову. Если ты добросовестно в течение дня пас  свою корову, то фас ее живота является показателем ее сытости и количеством молока, которое будет из-под нее надоено. Коровье брюхо представляет тогда эллипс, лежащий на своем  длинном радиусе. Чем больше фигура отличается от окружности, тем больше будет надой.
19. Нестоита, кажется 1963 год. Директор русской 8-летней школы Франц Иванович Добрянский пригласил нас с Сашей и наших родителей на открытый урок для старших классов. Мы, еще дошкольники, наизусть и с выражением читали старшеклассникам стихи. Потом, показывая на меня (я был весьма мал ростом из-за болезни), Добрянский сказал: "Мал золотник, да дорог!"

Экскурсия

Село Нестоита было довольно большим и в те времена насчитывало около 4 тыс. человек. В длину село было около 4 км, в ширину (с учетом холмистой мест++ности Крепаки — около 1,5 км. Условно село делилось на 4 района.В селе было 2 школы — 8-летняя русская и 10-летняя украинская. Молдавской школы не было, несмотря на преобладающую часть молдавского населения и с учетом территориального деления. Не было в селе и улиц, точнее, улицы как линии, вдоль которых стоят дома, конечно были, но безымянные. Так, адрес нашего дома: село Нестоита, дом 35, или дом Виктора Бакланова. Село вдоль пересекает грязная, узкая и извилистая речушка Тростинец с широкой заболоченной поймой. Во времена летних ливней пойма обильно затапливалась водой. Местность к юго-востоку от дома называлось «маткой». Через матку и деревянный мост через Тростинец идет дорога на Крепаки. По здешним дорогам изредка проезжали грузовые автомобили, гораздо чаще подводы с парой лошадей. Здешние дороги посуху покрывала мелкая пыль, взрослому человеку по щиколотку, а после дождя - жидкая грязь глубиной от 5 до 50 см. Напрямик, по диагонали через матку можно было выйти к подстанции с понижающим трансформатором, сельским магазинам, клубу с кинотеатром и украинской школе.
Дома в селе красивые снаружи, расписные и контрастные. Говорят, что в России дома строятся из толстых бревен и фактически на века. В Молдавии дома легкие, без фундамента, и практически без деревянных деталей. Здесь нет деревянных ставень и массивных ворот со створками и козырьком. Вместо ставень - легкие занавески на окнах, которые приучились выбивать на машинках обе бабушки и мама. Деревья, что здесь растут, либо фруктовые, либо кривые и колючие, типа акации, но и те и другие для стройки не годятся. Чтобы возвести стены, нужен кирпич или бетонные блоки. Здесь дома построены из ничего, точнее, из того, что валяется да дороге: из глины, соломы и лошадиного помета.
Строительство происходит в одно лето, очень быстро. Первый этап строительства - заготовка блоков для стен. Хозяин заготавливает из досок десяток форм для изготовления саманных блоков и готовит (выкапывает) площадь для замеса. Привозится на подводах или приносится глина и вода. Для сцепления кусочков глины используется солома, непригодная на корм скоту. По всем дорогам собирается лошадиный помет - это для прочности. Женщины собирают его в подолы.Затем делается сам замес: в глину насыпается солома (для связки) и наливается вода (для формы). По замесу разбрасывается помет. Материал замеса должен отставать от голого тела. Месят все это голыми ногами, благо дело битого стекла на земле ещё нет.
Чем больше людей, тем быстрее получается. Когда все хорошо перемешано, содержимое набрасывается в формы-ящики. Получаются сырые прямоугольные блоки одинакового размера около 80х40х20 см. Называются они саманами. Такой блок легко поднимается в одиночку. Саманы укладываются для просушки в пирамиды под солнечные лучи. Лето в Молдавии жаркое, а дожди идут редко. За неделю саманы высыхают и их можно укладывать в стены.
Строительство дома - дело коллективное. Участвуют человек 20 родных и соседей. В основание дома фундамент не укладывается, а нижний ряд саманов делается шире. Это основа для будущей завалинки. Излишек самана можно выпилить ножовкой. При строительстве окон, дверей и крыши немного дерева используется. Крыша делается из камыша.
Такой дом стоит лет 70-80 и рассчитан на жизнь одного поколения. Старики доживают жизнь в своем доме, а молодежь ставит себе свои дома. Дворы планируются с запасом, и дома строятся друг рядом с другом. Заборы плетеные, так как доски дороги.
Что еще? В домах нет полов, и даже в главной комнате - каса-маре - пол не земляной, а глиняный. Главное - ни в одном из молдавских домов у меня не было и признаков астмы. Почему нам не построили такой дом?
Молдаване коллективно работают и совместно веселятся. После строительства дома начинается праздник, который организует хозяин дома. Совместно выпивают несколько бочек виноградного вина  и несколько ведер свекольного самогона.Если участников строительства больше, чем может вместить "каса-маре", то праздник организуется поочередно. Вторая смена дожидается, когда напьется и наестся первая смена. Еще больший размах приобретают здешние свадьбы. В них участвуют полсела, длятся они по неделям, и гульба идет круглые сутки.
Наш дом стоял в самой низине и ниже его уже никаких строений не было. Дом с огородом и фруктовым садом был огорожен земляным валом высотой до 2 метров. Этот вал и дом представляют собой остатки старой ветеринарной аптеки, которую председатель колхоза предоставил в распоряжение сельского электрика Виктора Бакланова. Вал часто спасал нас от наводнений. Часто, но не всегда. Примерно с периодичностью раз в 10 лет ливни набирали такую мощь, что затопляли наш домик и сельхозучасток вместе с ним. Зачем ветеринарная аптека была построена в таком месте, история умалчивает. Я уже не говорю о том, что переоборудование старых аптек в жилые дома - вещь сомнительная для здоровья людей. Здесь речь не идет о продаже готовых лекарств, в многочисленных упаковках и защитных оболочках. Речь идет об аптеке, которая служит долговременным хранилищем опасных и даже ядовитых веществ и реактивов, и о приготовлении лекарств в самой аптеке. И медики, какими являлись бабушка Мария и моя мама, должны были про это знать. Но не знали, и винить их не за что. Это нынешнее поколение знает о том, что вредно для здоровья есть алюминиевыми вилками и ложками, пить из алюминиевых, медных и свинцовых кружек. Да, да! Я нашел упоминание о том, что медная посуда вредна! А как быть с медным водопроводом, медными смесителями для воды?
На строительство дома и защитного вала у моей семьи ушло три года. В результате посередине дороги через Нестоиту, по которой следовали рейсовые автобусы  (Котовск - Станиславка, Котовск - Старая Кульна, Котовск - Рыбница), появился дом с черной крышей (толь или рубероид). У пассажиров, пользующихся блатом, появилась возможность высаживаться у дома Бакланова. Высота дорожного полотна совпадала с максимальной отметкой дождевой или ливневой воды. Так вот, высота земляного вала была как минимум на 0.5 метра ниже, что и объясняет периодические затопления нашего дома и садо-огородного участка.
Прямо у дома дорога проходила через мост с бетонной водопропускной трубой около 1 метра в диаметре. В сухое время года мы, сельские мальчишки, часто играли под мостом в войну. Настоящая война закончилась пятнадцать лет тому назад, но мужская часть подрастающего поколения никаких иных игр просто не знала и не признавала. Воевали между собой, естественно, немцы и русские. По национальности и те, и другие, были молдавскими и украинскими хлопцами. Еще этот мост являлся местом встреч и пацаньей болтовни. Здесь мы узнавали новости о новых фильмах и мультфильмах, здесь же их обсуждали.

С другой стороны к мосту примыкал большой овраг,  по молдавски «рыпа». В переводе с румынского «рыпа» также обозначала обрывистный берег или обрывистый склон или овраг. Его длина составляла до 2.5 километров, а глубина достигала  30 метров. На крутых песчаных склонах оврага мы, дети, строили, точнее, вырезали причудливые сооружения, которые размывались потоками воды во время ливней. В сильные дожди нахождение на дне рыпы становилось опасным для жизни, поскольку поднявшаяся вода могла смыть зеваку.
Через рыпу шел маршрут выпаса скота, и укороченный путь вел к посадкам шелковицы. Мы с братом Сашей летом часто ходили на ягодный сбор с бидончиками. Шелковица была редкой вкуснотищей. Ее можно было потреблять либо просто так, либо с молоком. Шелковица была любимым и безальтернативным кормом для тутового шелкопряда, который разводил Нестоитский  колхоз.

История семьи

Наша семья была самых диковинных евроазиатских кровей, что давало нам право и основание считаться русскими.
По линии бабушки Марии (мать моей матери) в родне у нас существовали скорее не национальные, а протестантские религиозные корни, скорее характерные для Западной Европы. Так, в Голландии и в Германии существовали меннониты, которые в конце 18 века попросили у императрицы Екатерины 2 политического и религиозного убежища на территории Российской империи. Екатерина 2 дала им разрешение на ведение особого хозяйства, освободила от части налогов и от военной службы, если они будут воздерживаться от религиозных проповедей среди коренного населения. Религиозная особенность меннонитов состоит в том, что они очень ревностно относятся к обряду крещения, печатают для себя библии, и поют псалмы. Весьма набожная бабушка Мария являлась обладательницей массивной немецкой библии с диковинным готическим шрифтом, прочитать который могла только она. Бабушка Мария была родом из не потерявшего национальной и религиозной прочности за двести лет колонизации меннонитского семейства. У бабушки Марии, старшей дочери в семье, было 9 братьев и сестер, и именно она не сумела обеспечить национальной чистоты семейства, за что и была из него изгнана. В 1935 году у нее без брака родилась редкой красоты дочь Ирина, отцом которой был записан русский Кузьма Липатов. Ни его отчества, ни возраста, ни профессии моя память не знала и не сохранила. Замужем Зименс Мария Яковлевна не была, поэтому Ирина Кузьминична была записана на фамилию Зименс (Сименс), и значится немкой. Бабушка Мария рассказывала, что её мать Агнесса кинула вслед убегающей дочери тарелку и попала ей между ребер. Мне кажется, что бабушка Мария и прабабушка Агнесса между собой так и не переписывались. Это не помешало им в 1941 году, когда очевидным стало насильное командирование так называемых "советских" немцев в Сибирь и на Север в трудовые лагеря уберечь 6-летнюю Ирину от подобной "командировки" и оставить ее у бабушки (для меня - прабабушки) Агнессы.

Предки по линии бабушки Клавы (мать моего отца) были из швабских немцев или алеманов, поселившихся в Азербайджане по разрешению императора Александра 1 в 1818 году. Называется это мутным словом «этнос» и характеризуется еще более мутными понятиями, как «общая историческая память». В Европе  швабы (алеманы) населяли территорию разных стран — Францию, Швейцарию, ФРГ. В Российской империи они селились компактными группами и большими семействами, не смешиваясь с коренным народом. Браки немцев были возможны только с такими же немцами. На территории империи образовывались немецкие населенные пункты, как г. Ханлар в Азербайджане.
Бабушка Клава была замужем за русским фотографом Петром Степановичем Баклановым, от которого в результате смешанного брака родились отец Виктор и дочь Нелли. Дочь 1938 года рождения была утеряна, так как ее отец погиб на фронте, а мать поверила на слово Великому Отцу Народов в том, что через месяц их семья вернется в г. Ханлар. Нелли была оставлена на попечение сердобольных соседей-азербайджанцев. Кларе Георгиевне после окончания войны и ссылки в город Семипалатинск возвращаться в Азербайджан было запрещено. Нелли так и не нашлась.

Ни обвинять, ни оправдывать Иосифа Сталина за огульные обвинения и ссылки отдельных людей и целых народов я не буду, так как у руля нашего государства бывали люди и похуже его.
 Таким образом Клара Георгиевна и 10-летний Виктор, одетый в короткие штанишки, оказались поздней осенью в Сибири, где им предстояло искать себе средства к существованию. Для Виктора это окончилось ревматизмом, пороком сердца и ранней смертью.

В 1947 году Клара Георгиевна и Виктор получили возможность закончить ссылку и уехать в Северный Казахстан и дальше - на Южный Урал. Достигнув совершеннолетия, Виктор получает специальность "электрик". Работа на угольных шахтах Урала была очень тяжелой, но давала необходимые средства и престиж, и Виктор устраивается на шахту № 47 города Копейска такелажником. Почему не по полученной специальности - чтобы иметь возможность работать без ограничений. Нормальная мужская работа!
Неведомо как пересеклись жизненные пути Виктора Бакланова и Зименс Ирины - и появилась новая семья - ячейка общества. В 1955 году родилась дочь Нелли, вскоре умершая от сепсиса (грехи тогдашней медицины). В 1956 родился Валентин - сильный и очень живой бутуз, которого ожидали тяжелые болезни. В 1958 году появился второй ребенок - Александр, которого миновали проблемы медицины.
Хотелось бы закончить разговор о профессии отца. Такелажник - это тот же грузчик, но способный перемещать в шахте любые грузы на большие расстояния - добытый уголь, породу, крепежные и строительные конструкции, человек, способный и умеющий рисковать. Был один раз в завале, произошедшим из-за обрушения породы, но сумел в одиночку выбраться на поверхность. Несколько лет такой работы значительно ухудшили состояние здоровья, что было замечено врачами. Виктору было предложено поискать другое место работы.

Зименс Мария Яковлевна с дочерью Ириной была сослана в пгт. Комсомолец Кустанайской области Казахстана, куда попали и ее мать и братья и сестры. Марии Яковлевне предстояла дальнейшая ссылка в город Воркуту. Несмотря на напряженные отношения со своей матерью она решила вопрос о том, чтобы оставить Ирину на попечении Агнессы Яковлевны. Из ее ссылки она донесла только свои впечатления о северных зимах: "Плюнешь на землю - падает уже ледышка!". Благодаря своему медицинскому довоенному стажу работала не на шахте, а в аптеке. Вернулась из спецпоселения в пгт. Комсомолец в 1947 году, где работала по специальности.

Моя мать - Бакланова (Зименс) Ирина Кузьминична, По отчеству - вроде бы русская, но по своему свидетельству о рождении - немка. Отец - Бакланов Виктор Петрович, по документам безусловно русский. Следовательно, мы с братом Сашей - тоже русские. Вот так из немцев русские получаются. Точнее получались раньше.С упразднением графы "национальность" над этим никто не парится. Мой внук - Ахметшин Марк Денисович - по прежнему стилю - татарин,  по новому - россиянин твою мать, и никаких гвоздей!

После замужества дочери Ирины ее мать Мария, освобожденная подчистую с трудового фронта, вскоре переезжает к молодой семье в Копейск. Причина - моё заболевание диатезом. Бабушка Мария была человеком с непростым характером. Она привыкла доминировать в семье, много работала и баловала внуков. С зятем - моим отцом - отношения у нее не сложились.

Смерть отца

Отец умер в конце июня 1964 года в возрасте 32 лет. Помню, что я проснулся в ту ночь без ставшего уже привычным приступа астмы. Бабушка Мария, мать моей мамы, уже несколько месяцев жила «в изгнании», и мы с братом Сашей спали в маленькой комнате. В соседней большой комнате разговаривали и плакали бабушка Клава, мать папы, и его жена (теперь уже вдова) — моя мама. Я встал и вышел в соседнюю комнату, не одеваясь. Бабушка Клава была в своей обычной одежде, а мама переоделась в темное платье. Ее лицо было заплаканным.
"Сынок, папа наш умер"- сказала мать. Я посмотрел на кровать в углу. Отец лежал неподвижно в какой-то неестественной позе. Живые люди так не лежат.
Накануне вечером вокруг отца суетились какие-то  фигуры в белых отглаженных халатах, и по их фразам нетрудно было догадаться, что они откачивают какую-то жидкость. Отец воспринимал медицинскую помощь как-то безучастно и отрешенно. Чувствовалось, как обрыдла ему эта постоянная боль и беспомощность.
«Отмучился» — повторил я про себя слова бабушки Клавы. Плакать мне не хотелось. А заставлять себя делать это в 7 лет насильно я еще не умел. Двери из зала в коридор были открыты. Я вышел по нужде в туалет, вернулся и, не взглянув больше на отца, лег спать.
Похороны состоялись через день. Мы с братом сидели в кузове автомобиля по обе стороны в изголовье гроба. Помню, мне очень не нравилась толпа односельчан, идущая за машиной с гробом. Можно подумать, что они собрались на какой-то неожиданный праздник. Вокруг машины я видел веселые, улыбающиеся лица, а их обладатели обсуждали деревенские сплетни. Большинство людей весело говорили по-молдавски, и я ничего не понимал, кроме слов: «Мэй, ту!» - что-то типа "эй, ты!". Заплаканная мать обратила внимание на моё злое лицо, подошла и шепнула мне: «Сынок, ты тоже улыбнись им. При жизни отца они были его лучшими друзьями. У них дома есть дела, а они пришли проводить твоего отца в последний путь. Они его сильно уважали при жизни».
Я это знал. Нестоитский колхоз был миллионером и его председатель разрешил платное подключение колхозников к колхозной электросети. А выполнял это, получая за это честно заработанные колхозные деньги, мой отец. Он устанавливал последние опоры ЛЭП 220 В в дворах колхозников, выполнял снижение и разводку проводки по комнатам, он же зажигал в домах электрический свет. Моего отца хорошо знали все сельчане, знали его порядочность и обязательность, и старались хорошо угостить его за выполненную работу. Если бы не болезнь, он бы, наверное, спился за пару лет. Правда, болезнь подкосила его еще раньше.


Еще одна достопримечательность нашего Нестоитского дома. На земляном валу против входной двери растет три ореховых дерева, принадлежащие мне, Саше и Васе. Детские болезни сильно повлияли на мой рост, и я отставал в росте от своего меньшого брата. Сообразно выглядел и мой растительный прототип. Сашин орех рос большим и развесистым, а мой был маленьким и чахлым. В зрелые годы, когда я поправил своё здоровье, мне пришлось побывать в Нестоите, и я имел возможность взглянуть на орехи. Мой орех сильно прибавил в размере и урожайности. Но посаженный после всех орех младшего брата Васи превосходил размерами первые два вместе взятых.
Однажды я нашел на валу зеленых лягушат и непонятно почему, изрубил их топориком. Эта невероятная жестокость стала известной всей семье и мне здорово досталось. Меня не били, но моральное наказание было существенным. Досталось и от папы, и от мамы, и от бабушки Марии. «Внук мой совершил убийство. Это страшный грех, и теперь Бог тоже может наказать тебя за это. Я помолюсь за тебя, но помни, что твои ночные приступы астмы ты вполне заслужил». Я хорошо запомнил этот урок.

Об астме

О том, что мой организм очень чувствителен к аллергии, я узнал очень рано. в раннем детстве я болел аллергической формой диатеза, что сопровождалось страшным зудом и  расцарапанным до крови лицом. Диатез был сигналом о том, что меня ожидают иные аллергические заболевания, такие, как бронхиальная астма. Это тяжелая болезнь посетила меня в Нестоите в 5-6 лет и я промучился с ней до 12 лет. Непосредственной причиной болезни была домашняя пыль нескольких ковров, которые висели на стенах нашего нестоитского жилища, в том числе над моей кроватью.
С 6 лет меня преследовали одышка и кашель. Эту страшную болезнь нельзя ни с чем спутать. Жестокая одышка не дает выдохнуть и вызывает у человека такую же панику, как сердечные заболевания.
Первые приступы астмы произвели на меня страшное впечатление. Человек просыпается среди ночи от того, что ему нечем дышать. Точнее, он может вдохнуть, но не может выдохнуть. Жуткое ощущение! Имя моей болезни выяснилось с помощью врачей. Вначале мне помогали только таблетки теофедрина, и только спустя пару лет у меня появился ингалятор с жидким лекарством НОВОДРИН. Во втором классе я учился в Котовском школе-интернате, где меня не хватала за глотку проклятая астма.

Про мое самочувствие в интернате никто правильно не спрашивал, а в выходные и праздничные дни, когда меня забирали домой, приступы астмы регулярно повторялись. Поскольку в интернате мое здоровье было в порядке и никого из учителей и воспитателей не заботило, дома также не беспокоились. Мне с собой давали ингалятор и пригоршню таблеток, которые я не употреблял за ненадобностью. Возможно, если бы я проучился в интернате подольше, истинная причина моей болезни была бы обнаружена. После возвращения в нестоитский дом и сельскую школу Богом проклятые ковры продолжали свою функцию. С третьего по шестой класс я пропустил довольно много занятий. Тем не менее, я учился отлично.

После переезда в Казахстан меня поселили на постоянное обитание в большой кухне, а ковры, мешавшие мне жить и дышать, были повешены в другом крыле дома, в спальне родителей. Я там никогда не спал. Был освобожден от этой заразы и Нестоитский дом, и я спокойно отдыхал там во время летних каникул.
Приезжая в Казахстан (Бурли, а затем Семиозерное) в дни институтских каникул, я территориально расходился с опасностью. В 1980 году умер отчим Черненко Анатолий Антонович. но я служил и жил уже на Дальнем Востоке, в Благовещенском погранотряде, и моим жильем было либо приспособленное помещение воинского подразделения, либо офицерская палатка.
В 1981 году мне предоставили первую квартиру при погранзаставе «Городская» и я тут же написал матери, предлагая им с братом Васей продать дом в Казахстане и переехать ко мне в Благовещенск. Когда я разгрузил пришедший из Казахстана контейнер, разложил и развесил всё, что пришло в нем, то в первую же ночь чуть не умер от удушья. Я сделал элементарное умозаключение и … вынес на мусорную свалку все ковры, которые служили носителем аллергии. Так окончилась моя аллергическая болезнь. Некоторые из моих знакомых врачей пытались убедить меня в том, что астма — это болезнь, которой мы обречены мучаться целую жизнь. Но я знал правильный ответ.

Тема об убийстве лягушат тоже имеет продолжение, поскольку мне хочется обсудить существенное различие к смерти у горожан и сельчан. Конечно, не к своей собственной смерти — тут отношение индивидуально. Здесь речь пойдет об убийстве собак, кошек и лошадей, не убийстве, а причинении смерти тем, кого человек употребляет в пищу, и, наконец, лишении жизни всех иных существ.
Можно ли убить лошадь, кошку и собаку: существо, которое человек издревле приручил к себе? Неверно поставлен глагол: не можно ли, а разрешено ли? Разрешение это содержится в Ветхом Завете Библии. Я считаю, что здесь все зависит от пользы, которую приносит животное. В городской квартире домашняя собачка или кошка — это член семьи, которые имеют права, присущие от рождения. Так, если собака имеет привычку оглушительно лаять, не приучена заниматься чем-то полезным, гадит где попало, значит, она не имеет права на существование, и подлежит уничтожению. Если это не может сделать хозяин животного, он может перепоручить эту задачу врачу-ветеринару. Выбросить животное на улицу, или лишить его хозяйской заботы, крова и пищи будет менее гуманным.
Что касается умерщвления кур, кроликов, уток, гусей, индюков  с целью их принесения в пищу, лова рыбы,  (не есть же их живыми!), то быт и привычки сельских жителей рационально и естественно решают вопросы о «съедобных» животных. Городские жители, покупающие готовую, мороженную или охлажденную пищу в супермаркетах, не имеют права обсуждать права животных, мясом которых они питаются. Человек, употребляющий в пищу куриный бульон, тушеное мясо кролика либо свиную кровяную колбасу, не может сделать смерть курицы или кролика менее или более мучительной или жестокой. Глупы и нелепы переживания над смертью животных, которыми мы пообедали или поужинали. Сожаления и переживания относительно съеденного — это досрочная и мучительная смерть от рака желудка.
Почему же убийство бесполезных лягушат вызвало такую реакцию у моих домашних? А именно потому, что они мне были совершенно не нужны, и поэтому я не имею никакого права на их жизнь. Я имею  право уничтожить миллиарды насекомых, которые являются вредителями: комаров, мух, тараканов. Я имею право уничтожать мышей и крыс. И в то же время я не имею права раздавить ни одного паука или стрекозу.
Что касается меня, как сельского жителя, то оттяпать голову петуху или курице, забить и ободрать шкуру с кролика — дело простое, не вызывающее эмоций.

На молочном фронте

Семья всегда держала корову. Удои коров составляли до трех ведер или 30 литров  в день. Конечно, такие высокие показатели держались в летнее время, когда скот пасли сами дети.

Главный прибор в домашнем молочном производстве - это сепаратор, который находился под моей ответственностью. Его надо было мыть трижды на дню. На плите всегда стояла кастрюля с горячей водой для этого. Молоко, выдоенное загодя, отличалось от парного толстым слоем сливок. Пропущенное через сепаратор, молоко разделяется на сливки и обрат. Отстоявшийся обрат дает твердую субстанцию в виде творога и зеленоватую жидкость - сыворотку. Крупа, сваренная на сыворотке, дает прекрасное варево для свиней. О вкусе домашнего творога  говорить не стоит.
Отстоявшиеся сливки - это сметана. Загустевшая сметана, перелитая в
стекляную банку, сбивается в масло. Промежуточная фракция (молозиво) опять же идет на корм животным (свиньям, кошкам). С девяти до 17 лет я руководил молочным домашним производством, а с 6 до 12 лет пас корову.

Иногда приходилось пасти общественное стадо коров. Чаще в селе находился
пожилой мужик, который это делал за плату, и с которого можно было спросить и за плохой удой после выпаса, и за пропавшую корову. Если в деревенском доме растет пацан, почему бы не доверить ему домашнюю кормилицу и поилицу. И еще глядишь, в месяц семья сэкономит полтора-два рубля, не потраченные на деревенского пастуха. Если корову пасет член семьи, то можно надеяться и на хороший выпас, и на хороший удой. И в обед корову домой приведут, хозяйке нет нужды тащиться на общественное пастбище и с ведром молока обратно. На вырученные несколько рублей тебе же купят новые сандалии или кеды. Вот начнется учебный год, тогда можно корову пастуху доверить.

Но и выпас домашней коровы доставлял мальчишке проблем. И думать не моги,
чтобы уснуть на травке под ласковым солнышком. Всякая корова себе на уме,и достаточно нескольких минут, чтобы хитрая тварь дунула что есть мочи в сторону колхозных зерновых полей. Корова — жвачное животное, самой природой предназначенное для поедания и пережевывания низкокалорийной травы. И сколько этой травы она ни съест, ничего плохого с ней не случится. Но злаковых растений (пшеница, рожь и др.) она может съесть не меньше. Калорийность этой еды неизмеримо больше, и расплатиться за свою жадность и неразборчивость в еде бедная буренка или малинка может своей жизнью. Колхозные поля никем не охраняются, и выгнать корову оттуда просто некому, если ее малолетний хозяин придремал немного. Да и за потраву общественного зерна с родителей спросят на всю катушку (если увидит или догадается кто). Поэтому если спать очень хочется, корову лучше пасти, привязав ее на ремне или веревке к колу, вбитому посередине луговой полянки. Корова не коза, и за полчаса она съест всю траву в пределах верёвки. За полчаса и не выспишься.
С какой стати мальчишке спать днём? Он что, ночью поле пашет, или с чертями польку пляшет? Вот поиграться со сверстниками во время выпаса -
это дело! В Нестоите  любимой игрой пастушьей пацанвы были ножички. Перочинный ножик найдется в кармане любого мальчишки. Он этим ножиком что угодно сделает: можно свисток, а можно дубинку для коровы. Вот рванула норовистая буренка к близкому пшеничному полю. Мальчишка наперерез, но поди, догони её! Тогда пацан кидает свою дубинку. Шик - с тридцати метров попасть бегущей корове по рогам. Попал, угомонилась, остановилась рогатая
лярва. Промахнулся - беги дальше, корова ведь к злаковому полю скачет,
побежишь за дубинкой - корову не догонишь.

Наводнение

Я видел своими глазами, как дождь превращается в ливень, а ливень вызывает наводнение. Мне пришлось наблюдать разгул южного климата, превращающего дождь в наводнение.
За валом проходила сельская дорога на «матку». Сейчас вместо пыльной проселочной дороги, где в пыли по ступицу утопали колеса телег, был бурный и мутный поток воды глубиной 1.5 метра и шириной 6 метров. Он сбил бы с ног даже слона, если бы он захотел бы в него войти. В потоке воды медленно катились по течению два глиняных шара диаметром более метра с забетонированными в них камнями.
Бабушка непрерывно молилась, но внимание Бога было обращено на разгул стихии. К завершению ливня уровень воды превысил высоту земляного вала и илистая вода хлынула на огород и в дом. Наша домашняя живность предварительно была отпущена на волю, кроме кроликов, чья клетка располагалась на безопасной высоте в 1,5 метра. Прокатившись внутри земляного вала, водяной поток успокоился и принялся проникать в грунт. Спустя несколько дней мы уже имели возможность откапывать и выносить ил высотой на штык лопаты. Надо сказать, что ил был весьма плодородной инстанцией, во всяком случае для картофеля.

Наша семья из шести человек приехала в это молдавское село из южного Урала. Зачем? Есть такое устойчивое выражение: в поисках лучших условий жизни. Или: рыба ищет где глубже, а человек — где лучше.Такой исход, как смерть моего отца, был вполне естественным, но в семейных планах и расчетах не прогнозировался. По легенде, во всем виноваты врачи. Это они вынудили такелажника копейской шахты № 47 уволиться с работы и податься на поиски неведомых лучших мест жизни. Вот именно, что неведомых, не существующих на географических картах Советского Союза. Всего пятнадцать лет прошло с окончания самой страшной войны, после которой на территории страны-победителя надолго  не стало приличных условий для человеческой жизни. А тем более для нашей семьи. Наши голландские и немецкие предки прибыли в Россию в золотой век императрицы Екатерины, как им казалось тогда — навсегда. Но еще в первую германскую войну у царя и его советников возникли подозрения, что проживающие  на территории России, Украины и Прибалтики голландцы и немцы станут на сторону кайзера и пойдут воевать против страны, которая им дала землю.
В сталинские времена было обычным делом погрузить всех жителей определенной национальности в теплушки, и вывезти их куда подальше, чтобы не мутили воду. "Теплушками" называли вагоны для перемещаемых людей. За немцев и голландцев принялись только тогда, когда фронт приблизился к Смоленску. Ссылать местами стало уже некого. Но моих бабушек Марию и Клару с их детьми вывезти успели. При этом женщины и дети обычно следовали в ссылку вместе. Если дети были старше трех лет.

Помещения Нестоитского жилого дома.
Через входную дверь, которая расположена в левом крыле здания и никогда не запиралась, попадаем в неотапливаемый коридор площадью около 12 кв. метров. В коридоре стояла деревянная лестница, ведущая на чердак. Здесь же плита для приготовления пищи (керосинка, затем газовый баллон и газовая плита.
Из коридора дверь прямо ведет на кухню, двойная дверь направо — в большую комнату. Кухня около 15 кв. метров. На кухне печка, стол и стулья для приема пищи, в ночное время раскладушка, на которой спит бабушка Клава.
В конце кухни направо — дверь в малую комнату размером около 3х5 метров. В комнате 2 окна и высокая голландская печь.
Из середины комнаты направо — дверь в большую комнату площадью 4х5 метров. Из большой комнаты через двойную дверь можно попасть обратно в коридор. Замкнутая система помещений дома — сравнительная редкость.


Теперь о наших мальчишьих войнах.
           Оружием нам служили выпиленные из деревянных досок ружья и пистолеты, стрелявшие  пульками-скобками из медной и алюминиевой проволоки, а кинетическую энергию пулькам придавали нити круглой модельной резины. Откуда брались доски, цветная проволока и модельная резина — никто не ведал, но недостатка в этих ресурсах не было. В Нестоите я получил свою первую славу - славу оружейника.  Мои ружья и пистолеты были надежны и не знали промаха. Я первым из мальчишек стал изготавливать  надёжное многозарядное оружие.
ак вот, об игре в ножички. Ножик надо так бросить, чтобы он из любого
положения для броска в землю воткнулся, и не упал! С пальцев рук и дурак
попадёт, а ты попади с бедра, с колена! Азартная игра эти ножички! (рисовался на земле круг и в этот круг по очереди кидался нож, обязательно из положения «держа за лезвие» и с переворотом. Часть сектора круга в которое попал нож, обязательно вертикально – отрезался и выиигрывал тот, кто отрежет больший сектор.)
Вот где корову прозевать легко!
Чем мы еще с друзьями занимались? Ядовитых
тарантулов из нор водой отливали или вытаскивали из норы с помощью липкого шарика из пластилина. На ниточку цепляли шарик пластилина, опускали в норку и дергали, пока таратул не впивался в пластилин. Потом его вытаскивали и складывали в баночку. Брат Саша как-то надергал почти пол-баночки ядовитых пауков и понес их в аптеку, (говорили что их там принимают и платят какие то деньги. Но его оттуда почему-то грубо послали).
Купались в узкой и грязной речушке, если только это можно назвать купанием  (назвать это плаванием будет еще
смешнее). Для купания существовали озера или ставки. От нашего дома до старокульнянского ставка было чуть более 2 км. Понятно, что совместить купание в ставке с пастьбой коров было нельзя.
Встречались среди пацанов не только друзья, и если неприязнь заходила далеко, приобретался и опыт драк. Мы с братом Сашкой были довольно миролюбивы, но всему есть предел.