Сказание о мертвом свете и полях насилия

В избе на окраине — чёрный огонь,
Где ведьма варит детей в котле,
Где кости трещат, как сухая рожь,
И пепел на иконах липнет к щеке.

Под полом шепчут нерождённые,
Выкинутые в мрак, без креста и имён.
Они тянут за ноги тех, кто уснул,
И кормят крысам свои сердца.

В овраге гниют девичьи косы,
Там воют сучьи сыновья.
Они родились не от ласки, не от любви —
От ножа, от пьянства, от чужого зла.

В поле стоит соломенный идол,
У него нет глаз — лишь дыры от гвоздей.
Каждую ночь он шагает по деревне,
Ищет себе жён из живых детей.

Слепые уродцы пляшут у печи,
Смеются, ковыряя угли языками.
Их матери — ведьмы, отцы их — воины,
Которых повесили на рассвете враги.

Кровь течёт по корням берёзы,
А берёза тянется выше, к небу.
И вороны клюют детские пальцы,
Сбрасывая их в святую воду.

А ты стоишь посреди поля,
Облепленный мухами, голый, чужой.
Ты звал Христа — но ответил Велес,
Ты молил о свете — а вышел зной.

И в этом пиру из костей и жира,
Где хор из выкидышей кричит в печи,
Ты понял — жизнь, что тебе досталась,
Была колдовством твоей матери - суки. И больше ничем.