Розенкранц и Гильденстерн мертвы

Давай объявим их живыми,
имеющими сердце, имя,
умеющими есть и лгать
и панталоны одевать,
давай дадим им в новой жизни
по новой роли и отчизне
и в разных жизненных моментах
уменье жить без сантиментов,
давай придумаем им дело
и огонёк внутри, чтоб тлело
желанье быть на свете этом
здоровым, сытым и одетым.
Заставим их бродить в тумане
монетку щупая в кармане,
где с двух сторон орёл, а решка               
в счастливой спряталась пельмешке.
Пусть точно также где-то рядом            
заснувшего отравят ядом,
а кто-то вдруг сойдёт с ума         
и где-то ждут от них письма
(но им про это неизвестно,
да и плевать им, если честно).

И всё пойдёт, пойдёт по кругу.
Хоть пахарь доверяет плугу,
но он слепой на правый глаз
и в повторениях увяз
и чертит плуг круги, спирали -             
судьбы обычные детали.
Там Йорик бедный жив ещё,               
и жизнь скрывает под плащом
комедианта и гимнаста               
и кто-то толстый и губастый
читает длинный монолог
где есть пролог и эпилог,
завязка, действие второе
и поле битвы для героя.               
Всё есть, но только их там нет:
туман, блужданья, интернет –
вот их удел и жребий вечный         
плюс кружка пива в чебуречной.
И не беда, что нет событий,
хватает будничных соитий,               
обедов с толком, с расстановкой   
и непременною зубровкой.

А смерть назначим им другую,
ещё придумаем, какую.