Книга роман Королева 15 часть 39 глава

В огромном зале, украшенном мерцающими люстрами и дорогими гобеленами, царила атмосфера изысканности и придворных интриг. Король Ричард, сдержанно поклонившись королеве Анне, произнес слова, которые прозвучали как легкое дуновение ветра, но несли в себе скрытый смысл: "Прошу прощения, должен отлучиться на некоторое время. Позвольте оставить вас в обществе очаровательной графини Изольды." С этими словами он развернулся и направился к выходу, его фигура постепенно растворялась в полумраке коридора.

Королева Анна, проводив его взглядом, вдруг заметила, как из зала крадучись пытается ускользнуть маркиза. В её глазах вспыхнул гнев. "Смотри-ка, какая наглая особа! – прошептала она, ее голос был полон презрения. – Бегает за ним, словно верная собачонка! А муж, должно быть, рогатый, иначе и быть не может, я уверена!" Графиня Изольда лишь слабо улыбнулась в ответ, стараясь не выдать своих мыслей.

"Но наш с вами разговор еще не окончен", – произнесла королева Анна, обращаясь к графине. В ее голосе слышалось едва сдерживаемое раздражение. "Так что позвольте нам тоже покинуть этот зал и продолжить нашу беседу в более уединенной обстановке. Пройдемте со мной."

Изольда, ощущая на себе властный взгляд королевы, попыталась возразить. "Ваше Величество, я... мне хотелось бы вернуться к себе. Я немного утомилась от сегодняшних торжеств."

Но Анна не собиралась уступать. "Нет, дорогая моя душа, – проговорила она, крепко беря графиню за руку и повелительно увлекая ее за собой. – Сегодняшний вечер только начинается."

Изольда чувствовала, как выпитое вино начинает сказываться на ее ясности мышления. Она шла за королевой, словно послушная девочка, не в силах сопротивляться ее воле.

Они вошли в библиотеку, где на огромном дубовом столе возвышалась гора непрочитанных писем. Анна, казалось, совершенно не обращала на них внимания. Заметив их, Изольда, повинуясь внезапному порыву, взяла одно из писем, вскрыла его и углубилась в чтение. "Какое интересное событие тут описывается", – заметила она, обращаясь к королеве.

Но Анну совершенно не интересовали письма. Она подошла к Изольде, нежно коснулась ее волос и прошептала: "Оставь эти бумаги в покое." Затем она наклонилась и начала осыпать поцелуями шею графини. От неожиданных прикосновений Изольда слегка вздрогнула. "Прошу тебя, не сейчас, – проговорила она, стараясь сохранять самообладание. – Я хочу уехать к себе."

Но Анна, казалось, не слышала ее слов. Ее уста, словно бабочки, порхали по плечам Изольды, вызывая у нее волну смешанных чувств. Королева знала, чего хочет, и всегда брала свое. Она обладала властью над графиней, властью, перед которой было трудно устоять. Анна словно хищница, завладевшая своей добычей, не собиралась отпускать свою жертву.

Письма, лежащие на столе, содержали сообщения на русском языке. Их содержание оставалось загадкой, но их присутствие добавляло в эту сцену элемент тайны и скрытой опасности. Королева не обращала на них внимание. Ей нужна была только Изольда и она не намерена ее отпускать.
Графиня лишь едва коснулась её лица, нежно, но в глазах королевы Анны мелькнул холодный блеск. "Ты же знаешь, – проговорила Анна, её голос звучал низко и беспощадно, – что я знаю все твои переписки и тайны из Италии, все твои связи с кардиналом. Я вижу всё, словно мои глаза проникают сквозь стены. Ты завладела имуществом, землями и всем прочим после гибели герцога и его брата Антонио. Думаешь, я ничего не знаю? Мои шпионы повсюду, они видят всё и доносят до меня."

Анна приблизилась, её взгляд стал ещё более пронзительным. "Ты понимаешь, что такие дела ведут к смерти? Ты думаешь, кардинал Италии сможет спасти тебя? Только я, королева Франции, способна защитить свою жизнь от твоих врагов и от тех, кто против меня."

Она сделала паузу, её слова повисли в воздухе, как приговор. "Помни, графиня, моя власть – это твоя жизнь."

Затем Анна резко развернула графиню к себе, властно и требовательно целуя её в губы. Этот поцелуй был не просто проявлением страсти, но и демонстрацией полного господства, давая понять, кто здесь хозяйка её судьбы.

Графиня же, смиренно склонив голову, понимала: перед ней королева, а она сама – лишь пешка в её руках.