Когда поэту разрешено материться
СТАТЬЯ О СВЕТЛОВЕ
Александр Попелянский
О Светлове известно много историй. Сам он рассказывал, что когда КГБ уговаривал его сотрудничать, он сказал, что не сможет ибо он всегда пьян и его язык развязан. После разговора он сразу поехал в «Арагви» чтобы подтвердить своё утверждение, и с того дня никогда не просыхал. А дальше он с гордостью утверждал, что никогда ни на кого не донёс.
Незадолго до смерти он, придя в Дом писателя, сказал Костюковскому: «Яша, я рад вас видеть, мне почти больше некому это сказать» (Увы, напоминает нас самих.)
Я, кажется, уже писал тебе как в больницу к умирающему Светлову пришёл Борис Слуцкий с приятелем. Светлов поманил пальцем Слуцкого и что-то прошептал ему. Тот, трясясь от молчаливого смеха, отошёл к приятелю и процитировал услышанное:
Пора приниматься за дело,
И девочки есть, и кровать,
Но ..й, как солдат под обстрелом,
Никак не желает вставать.
Это умирающий!
Вот уж кто был больше, чем поэт, так это он - Мотл Шейнкман, родившийся в Екатеринославе в такой же летний денек 121 год назад. Ему очень подходил псевдоним Михаил Светлов. Больше, чем Ефиму Придворову - Демьян Бедный.
Стихи Светлова и его непобедимое чувство юмора стали легендой. Светловские афоризмы разлетались мгновенно. Как и его срочная телеграмма в редакцию: «Вашу мать беспокоит отсутствие денег"...
Когда он разошелся с женой Родам, красавицей-грузинкой княжеского рода, к нему в ЦДЛ подсел молодой хам и спросил - почему? Светлов ответил: "Очень просто. Она любит петь грузинские песни. И хором. А я - еврейские. И один..."
У его юмора было одно прекрасное свойство - это самоирония.
К моему смешному языку
Ты не будь жестокой и придирчивой, -
Я ведь не профессор МГУ,
Я всего лишь скромный сын Бердичева...
Будь я не еврей, а падишах,
Мне б, наверно, делать было нечего,
Я бы упражнялся в падежах
Целый день - с утра до вечера.
Грамматика кипела бы ключом!
- Кого - чего, кому - чему, о ком - о чем…
Знаменитым Светлова сделало одно стихотворение. В «Комсомольской правде» 29 августа 1926 года была опубликована его «Гренада». Как рассказывал сам автор, стихотворение родилось в полемике с Леопольдом Авербахом, одним из идеологов РАППа, по поводу правомочности романтики в пролетарской поэзии. В посрамление РАППу и назло Авербаху он и решил написать нечто иностранно-романтическое. Задумывал «серенаду из жизни испанских грандов». А получилось это:
Мы ехали шагом,
Мы мчались в боях
И «Яблочко»-песню
Держали в зубах.
Ах, песенку эту
Доныне хранит
Трава молодая —
Степной малахит...
Сам поэт никогда не бывал в Гренаде. Ему не разрешали выезжать за границу под предлогом отсутствия у него "международного опыта". Поэт смеялся: "Там забыли, что я однажды уже был за границей - вместе с Красной Армией дошел до Берлина". И это было чистейшей правдой. Как и то, что он на фронте в одиночку взял в плен четырех немцев. За этот подвиг получил один из двух своих орденов Красной Звезды.
Он мог позвонить другу в три часа ночи и в ответ на упреки выдать мудрейший императив: "Дружба - понятие круглосуточное!"
Со своей ироничной улыбкой он говорил: "Когда я хочу прочитать хорошее стихотворение, я сажусь и пишу его". Благодаря этой светловской привычке нам есть что прочитать в его день рождения.
Александр Попелянский
Свидетельство о публикации №125090406762