Сказ о нанайце Степане

Киноварь - откуда слово? -
Подсказал поэт,
родивший чудо откровения и свет
и образ древний минерал хранит не зря:
в нём жизнь и смерть,
любовь и красота.

Я расскажу вам
удивительный сюжет,
который рассказал мне не поэт,
а человек вниманием наделён
к житейской мудрости
и я им окрылён.

Кто - зритель молчаливый,
кто - артист,
кто - мир способен выстроить внутри,
а кто-то,
проживая жизнь любя,
пожертвует себя ради огня.

Огнём палимый,
Господом любим,
он
бесконечным символом храним
и, как это бывает на земле,
нам киноварь расскажет в глубине ...





В глухой деревне,
но не где-то, а в Крыму
живёт семья, влюблённая в мечту
счастливой жизни
и конечно же любви.
Попробуй их в обратном убеди.

Степан - нанаец,
добрый человек,
из переписи обозначен нации разбег,
родили с Катей четверых детей,
она же -
горная алтайка для людей.

И стала плодородной почвой
для ячейки
крымская земля,
как-то всё ладно было,
мирно ...
и любовь была.

В основе их союза -
благодарности покой,
для рыжей старой девы -
свой герой:
пусть одноглазый, пусть нанаец, но душа
жила, любила и была свежа.

Но наступают испытания для любви,
как не старайся,
но они все впереди,
не обойти, не избежать их в жизни никому,
как полуденных на дороге
миражей в жару.

Не буду углублять
в который год
о быт корабль трещину приобретет,
одно скажу:
За новой жизнью Катя поплыла,
когда страна совсем разрушена была.

В надежде на доверие,
не предчувствуя исход,
Степан Катюшу отпустил
в оптимистический поход,
в спокойной Белоруссии найти приют
и, уж, удачу в переменах повторить
не, как дебют.

Дети, как птицы,
разлетелись кто-куда,
у каждого своя страница и своя судьба,
а кровь нанайца,
знавшего земли простор,
не представляла для своей души затор.

В его картине мира -
лишь добро, что побеждает,
и любовь - ей всё дано.
Он верил: всё возможно пережить,
если любовь
не разлучить, не растворить.

И с этой верой письма получал
Степан, что верно Катю ждал
и в мыслях целовал.
Тревога поселилась в сердце у него,
когда не получил
заветное письмо. 

Не долго думая, святая простота,
его, как буря, на ветрила подняла
и понесла
без компаса в народ,
там, как известно,
сказ до Кати доведёт.

Какие передряги по пути его несли?
Ему не важно
и для нас они пусты,
представим только силу устремления бойца,
всю ношу положившего
на авантюру до конца.

Он не ругал свою любовь и не роптал.
Он мог бы мир пройти за ней
и он шагал, искал уловки ...
Он - нанаец был и прав,
что человек земли проложит верный путь
и на чужбине не свернуть. 

Его тревога отчеканила приказ,
больше не нужен был Степану
лишний пас,
его вели и звёзды, и душа,
и не найти законной половины -
уж, нельзя.

Любовь в душе и радовала, и жила.
Что ей границы, рубежи,
преграды и зима,
сугробы знатные, морозы, холода.
Неужто для нанайца
преградят бега?

Не удивляйтесь, что нанаец не звонил.
Он жил в то время,
где мобильный не рулил.
Письмо, обратный адрес, индекс и пароль -
душевной доброте
найдётся помощь, хлеб и соль.

Забрезжила надежда финиша в пути,
в груди стучит
при мысли скорой встречи:
- Выходи, Катюша, на порог,
в деревне ночь уже.
Степан стучит в окно и радость на лице.

Скрипит морозом скованная дверь,
выходит крепкий мужичок
в одном носке
и раздражённый явно - неурочный час,
сурово смотрит на Степана
и прищурил глаз.

Катюша сзади, из-под локтя
выглянула вдруг,
Степан увидел и вздохнул -
замкнулся круг,
но, только, жизнь для них была не так проста:
мужик ударил Стёпу свысока ...

Кровь брызнула,
Катюша вскрикнула, а тот,
который в треугольнике ведёт,
захлопнул дверь и пригрозил:
"Молчать!"
За волосы дурёху, об косяк ... и спать. 

Сколько Степан лежал в сугробе -
нам не знать.
Он сам, наверное, не знает, что сказать.
Но, с той минуты,
как сознание пришло,
из сердца что-то навсегда ушло.

Ушло то, что продлевало время на земле,
что заставляло улыбаться на заре,
что наполняло силой
день за днём
и без чего
нет человеческих основ.

Его пустая оболочка побрела
в обратный путь,
как зомби, как слова,
которые - не воробей,
их не поймать
и не вернуть ничто назад, не отозвать.

Перекладные, поезд, пеший ход,
как лошадь по натоптанной
свой путь найдёт,
так шёл Степан
по карте, по земле,
по звёздам, по ветрам и по воде.

Когда совсем немного
оставалось от пути,
сознание его покинуло
и отказали в действии шаги,
а проводница поезда, сорвавшая стоп-кран,
сняла Стёпу с поезда, ответственность передав.

Линейная милиция узнала,
что Степан - отец авторитета
и сын был весьма рьян
к участию в лечении и
сыновьей любви,
передали попечение с надеждой, как могли.

И, вот, сыночек младший
стал хлопотать теперь,
его не останавливали ни средства и ни дверь,
он в самый лучший госпиталь
отца препроводил и за грудки профессора,
как грушу, ухватил.

- Док, миленький, послушай,
тебе я всё отдам:
и золото, и душу - всё,
что себе достал.
Ты, только, сделай чудо - верни на свет отца,
он тот - которого любят и без кого - нельзя.

Профессор честно бился за Стёпу,
но душе его было не слиться
с остатками уже ...
Взмолился доктор мигом
к отчаянию сынка:
- Решения нету криком и деньги - пустота.

Нельзя, сынок, не хочет
отец твой больше ждать ...
У бренного, у тела нет органа его,
чтоб жить оно хотело, боролось и могло,
нет искры, нету силы, чтоб жизнь претерпевать.
Не хочет жить он, милый! Тебе нужно понять.

Упал сынок на руки,
скрещённые на груди,
рыдал, молил, но звуки открыли дверь к тому,
что раньше не касалось так близко,
это - смерть и, что ему досталось
рубеж сей осмотреть.

Ах, сколько было люду
у гроба, у того нанайца,
долго будут галдеть о том, что всё
та рыжая Катюха
поправить не смогла
и, всем иудиным брюхом, пожрала старика. 

Пускай галдят, но знают:
любили, ведь, того,
кто стал жертвой и предстанет
пред Жертвой за любовь,
а для спасения блага нет лучшего для всех:
без хитрости - награда, наивности - успех.



01.09.2025 г.    Елена Шадрина и Конохова Наталья.