Охос-дель-Саладо

Я сварила кофе с солью и перцем чили.
Кажется, была счастлива: мы распрекрасно жили
с мужем в большой квартире.
В чудесном мире.

Я по привычке встала рано, как на работу.
Да! Ведь на новом месте был выходной в субботу.
Плюс:
голова не болела, какие оценки ставить,
и больше не нужно править
глупые сочинения,
сжатые изложения,
спряжения и склонения –
и вообще не носить на ночь домой тетради…
Минус:
тоска первой стадии.
Разве что мужа ради …

А между тем на постели,
смешно поджав под себя коленки,
спал муж, отпихнув одеяло к стенке –
наслаждался утренней ленью.
Ему не надо было ставить оценки
за спряжения и склонения,
ведь он, освежив память,
мог сам кого и что угодно поставить –
с ног на голову, на уши, в угол, ребром или раком,
прикрасив свои склонения лаком –
на русском, немецком, на коми, фарси и иврите –
не верить? Сами спросите…

И всё-таки я была счастлива,
ведь мы были трепетны, преданны, ласковы,
и мы оба давно уже были взрослые,
со стен поснимали дурацкие постеры,
из маленькой комнаты убрали горшочек с чили
и кучу пелёнок накупили...

Звонок телефона. Отчаянный, резкий.
Кто там так рано?
- Алло!
- Анна? Анна Иванна?
Всхлипы, сопение, голос плаксивый, детский…
- Детка! Кто обидел? Уши оборву гаду!
- Рэм… он того… он не поднимется на Охос-дель-Саладо…

…Я помню Рэма двенадцатилетним –
мальчика со СТРАННЫМ именем,
глазами небесно-синими,
с немодным портфелем, с веснушками, в курточке летней.
Он не был отличником или героем,
он вообще не умел ходить строем,
его называли «Пятитысячник в ластах» –
а он был отчаянно счастлив.
Он ходил в рубашках, до дыр застиранных,
но мама водила его плавать с дельфинами
и ездить на пони, чёрном, как сажа,
на корт, ЛФК и всякие там массажи...
А Рэм при ходьбе смешно загребал ногами,
как будто бы ноги жили отдельно, сами.
Зато он стоял на воротах,
намертво
прилипнув к полю ластами,
и был счастлив,
что мог играть в футбол с другими ребятами.
Он шёл красными пятнами,
когда обещал, что возьмёт пятитысячник,
вулкан в Чили,
наречённый странным именем –
Охос-дель-Саладо.
И ему это было надо.

…Наверное, я в тот день слишком много плакала,
Муж ворчал, украшая склонения лаково:
- Дорогая, не надо!
Чужое ж чадо!
Какой-то Охос! Где ты – и где он?
О нас подумай! Сохнет… вон…
наш чили-перец на подоконнике!
А я голосила визгливо и тоненько.

…Я варила кофе с солью и перцем.
Убежала пенка,
стекла по стенке
турки и вылилась на плиту в виде сердца.
Я смотрела в окно.
Было темно.
И там был Рэм, с веснушками, но только взрослый.
Он, как УЧИТЕЛЬ, указкою тыкал в звёзды
и приговаривал: «Богу – Богово!
Каждый идёт своею дорогою.
Не спасти всех, кто в жизни случайно встречается,
За себя – не грешить, за других – не каяться!
Отпусти меня,
Анна Иванна, девочка!
Глянь: в кроватке спит мальчик, поджавши коленочки,
ладно скроен и сшит по лекалам, как надо!
Он будет счастлив,
взяв Охос-дель-Саладо,
Пройдя непройденные мною мили
В СТРАННОЙ стране,
Наречённой именем Чили».