Ривин Алик, Александр Иосифович, 1913-15 - 1942?

Крутится, вертится стих над судьбой,
крутится вертится век молодой.
падает, просит пощады, горит
и не сгорает, и снова творит.
Где эта улица, эта судьба,
где эта молодость, что так слаба,
так непонятно-спокойна к себе,
так аккуратно-безвольна в борьбе?
Где эта хватка, житейский закал,
где эти деньги, что каждый алкал,
где эта улица, где этот дом,
где эта курица, что в мой бульон?
Крутится, вертится век молодой,
все обессмертится, станет судьбой,
станет кусочком бумаги. Потом
тихо истлеет, и дело с концом.
***
Капитан, капитан, улыбнитесь,
кус ин тохес — это флаг корабля.
Наш корабль без флагов и правительств,
во вселенной наш корабль — Земля.
Мы летим, только брызжем звездами,
как веслом, мы кометой гребем,
мы на поезд судьбы опоздали,
позади наш корабль времен.
Так над бездной, над жизнью, над валом,
над жемчужными жабрами звезд,
улыбнись, капитан, над штурвалом,
наступи этим звездам на хвост.
Раньше взлета волны не поймаешь,
раньше света не будет звезды,
капитан, капитан, понимаешь,
раньше жизни не будет судьбы.
Так над жизнью, над схваткой, над смертью,
над разбрызганным зеркалом звезд
улыбайся, товарищ, бессмертью,
наступи ему сердцем на хвост.

кус ин тохес, идиш, "поцелуй в задницу"

***
Вот придет война большая,
Заберемся мы в подвал.
Тишину с душой мешая,
Ляжем на пол, наповал.
Мне, безрукому, остаться;С пацанами суждено,
И под бомбами шататься
Мне на хронику в кино.
Кто скитался по Мильенке,
Жрал дарма а-ля фуршет,
До сих пор мы все ребенки,
Тот же шкиндлик, тот же шкет.
Как чаинки, вьются годы,
Смерть поднимется со дна,
Ты, как я, — дитя природы
И прекрасен, как она.
Рослый тополь в чистом поле,
Что ты знаешь о войне?
Нашей общей кровью полит
Ты порубан на земле.
И меня во чистом поле
Поцелует пуля в лоб,
Ветер грех ее замолит,
Отпоет воздушный поп.
Вот и в гроб тебя забрали,
Ох, я мертвых не бужу,
Только страшно мне в подвале,
Я еще живой сижу.
Сева, Сева, милый Сева,
Сиволапая свинья...
Трупы справа, трупы слева
Сверху ворон, сбоку — я.

Его творчество причисляют к «неофициальной» советской литературе, составлявшей оппозицию соцреалистическому советскому мейнстриму.