***

Я наверно закроюсь от старых душевных ран. Корни новые во все стороны протяну. Назло смерти словно отравленный таракан,  я вдыхаю туман этой осени и живу. Я когда-то прощу на осклизком смертном одре многих тех чьих не помню уже имен. Я когда-то неспешно парил к мечте. Но был сбит. И никем уже не прощен. Я не буду отпетым ни в жизни ни во гробу. И из памяти вихрем исчезну вмиг. И объятья для всех в конце концов распахну. Чтобы грудью глушить запечатанный громкий крик. В сером небе парить будут (робкие) птицы. Дождь. Каждой каплей холодной пытаться будет пронзить. Опуская всё ниже тот потолок за которым больше незачем будет жить. И останется за...  новой гранью привычный мрак. Простираются вдаль - оскверненные пустыри. И никто не поймёт почему же случилось так. И за что Высоцкий сжёг свои корабли. Новый лес взрастает и лезет пугая вширь. И на колышках свежих все больше скупых имён. Как же много внезапно там погребли. И лишь множатся слёзы их матерей и жён. Не оплакать вовек никого ни других ни нас. И всё меньше опоры у слабеющих ног. Мы  по горло по мОзги уходим в грязь. Это очень тяжёлый и горький судьбы урок. Заплетаются косы последние на земле. Всё со скальпом - мертвым на парики. Можно было иначе но кто бы смог. Мы уходим на дно. Изорвавшей дамбу реки.