Возвращаясь к душе

Мне и вовсе не надо знамений,
Ибо вовсе не тем слыву я…
В круговерти хмельных отрешений
Пробудилась старушка-душа…

Отчего же старушка? Не юным
Разве ль был я, когда умирал —
Укрываясь в расщелинах лунных
От того, кто меня убивал…

От того, кто меня изувечил,
Кто заставил себя позабыть…
Кто незваным являлся под вечер,
Дабы в чашу сполна насолить…

И не юным ведь был — а младенцем…
Столь прелестным, милейшим дитём,
Кой бродил меж полей страстотерпцем
Да приветствовал Бога во Всём…

Кой в лесу с муравьями игрался,
Вёл беседы с иглицей и мхом…
Кой ничуть ничего не чурался,
Кой с сосной обнимался тайком…

Кой поклоны давал всем берёзкам,
Что шептали в раздольной глуши…
Падал ниц пред чудной папироской,
Что курил долгожитель в тиши…

Кой в час полной блаженства минуты
Лил слезу на дыханье земли…
Кой в отрадно-пресладостной скуке
Вторил трелям, что пели скворцы…

Кой всегда чудаком простодушным
Под весенним дождём промокал,
В сад вишнёвый бежал — где в радушной
Неге кажду травинку встречал…

Кой средь гор в упоеньи сливался
С наднебесным привольем своим… 
Щебетаньями звёзд умилялся
Да с цикадами ночи делил…

Ах, какая ж у моря прохлада
В сей провинции милой в сей час!
И ни капли не чувствую яда,
Что унёс свет очей, нежный глас;

Что запряг канитель чертыханий;
Что пону;дил с утра водку пить;
Что в бреду слал мне строй «покиваний»;
Что заставил себя погубить…

Пробудилась, отшельница… Здравствуй! Сколько лет, сколько зим ты спала…
Ныне вот — аки блажью (напрасной?) —
Озаряешь… Дышу я сполна! 

Опостылел мне стан разусталый 
Да веками что тянется сон…
Опостылел бардак мой дурманный
Да кабак с чёрствым вкусом просфор…

Опостылел мне грохот кимвала,
Опостылела вечная казнь,
Что однажды пред взором взыграла —
Что ввела зреть окрест токмо грязь…

Что меня растрепала всецело,
Исколола гвоздями и мглой,
Что — под кожу: похитила тело
Да погост обвенчала с зарёй…

Стало быть, я — отнюдь не пропащий;
Стало, вздор обернётся строкой,
В коей вновь всё прольётся о вящем,
Расцветёт в коей дивный покой…

Стало, клятый удел окаянный
Отойдёт — и не станет терзать…
Стало, вспрянет простор первозданный,
Кой легко и светло изливать!