На контрасте

Пришёл однажды Александр
В большой-большой театр,
Где блещут люстры хрусталём
И брызгами висят.
И стадионам не в пример,
Где страшен рёв трибун,
Он слышит мягкой теплоты
Интеллигентный шум.
И вдруг, откуда ни возьмись,
В курчавой голове
Его возникла дура-мысль,– 
Ну… прям промеж бровей.
Подумал: «Зданью двести лет.
Вот где он был тогда
Для нужд отхожих туалет,
В который господа
Ходили, стало быть?.. И как
Смотрелся?.. Не узнать.
А дамам, господи прости,
Куда было бежать?
Пускай в подвалах… Но, пардон,
Пусть даже люкс и бронь,
Но всё равно бы меж рядов
Распространялась вонь.
Канализация тогда
Была плачевна прям…
Не рыл ведь зодчий для господ
Водоотводных ям…
Как выясняется, внизу
Намёков не нашлось.
А то, что вырыто вчера –
Про то и думать брось.

Меж тем, раскрылся первый акт
И началсЯ спектакль…
«А, Фигаро, по Бомарше…
Да-да, пусть будет так…
Пусть это Моцарт…» Дух взыграл!..
Но снова точит мысль.
Кусает ногти Александр
И… тупо смотрит вниз.
«Но если даже допустить,
Что был он там, туалет, –
Вопрос: какой по тем годам
Использовали свет?..
Свечной? Нет-нет… Неужто газ?..
Чтоб сразу и туда?
А оборудованье где?
Исчезло без следа?
Ужель учебники нам врут
Про тёмный коридор,
В конце которого стоит
Царь Пётр, упёрши взор?..»

К финальной сцене Александр
Вообще офонарел:
То видит круглый женский зад,
То грязь интимных дел…
И лишь порою, иногда,
В лиловом парике
К нему врывался Фигаро
С седушкою в руке.

Шагал до дому театрал.
Противно сеял дождь.
«Давай быстрей!.. В штаны наклал?..
А если невтерпёж –
Вторая станция метро.
Там есть такой горшок,
Что только бросишь взгляд на «смыв»
И враз получишь шок».