Cancer

Заплаканый платочек.
Вина за горем льется.
В попытках найти солнце
мы прячемся в тени.

Очки забыли дома,
и компасы условно виляют своей стрелкой,
чтоб мы куда-то шли.

Продроглое «далеко» спасет от солнцепека,
и коконы порока раскрыты и пусты.
Горящие кусты, сожженные мосты, неверные персты —
всё признак красоты
твоей.

Тебя молю о милосердие.
Я проявлю в сей час усердие,
и ради жизни, той, что не моя,
я отдаю тебе всего себя.

Бери меня.
Моя душа куда сильнее, хотя ей никогда не поравняться с нею.
И, как ты прежде всё, что я любил, забрал —
сорви последний мой фамильный марципан.

Ты изводил меня, ты много меня мучал,
ты проверял меня на прочность — я терпел.
Я через вьюгу босиком шагал на север,
и я сквозь вихрь ураганом пролетел.

Когда ты вырвал мой язык — я громко пел.
И, как глаза мои наполнены слезами,
и в отражение все черви пролезали —
я не сдавался, я был верен.

Не будь я демон в самом деле,
то наложил бы свои руки на жизнь чью-нибудь — от скуки.
Не от досады, не от горя,
не беспробудного запоя,
не от болезни, от чумы, тюрьмы…
и всё-таки не мы
гуляли в парке и катались на огромном колесе.

Да и в зубах дымел косяк,
когда к тебе я рядом сел.
И от улыбочки твоей я на лет двадцать полысел
и просвистел от суммы до суммы.

Но мне не избежать расплаты.
И я построю нам чудные казематы,
но не воздвигну памятник себе.
Гореть моей душе в огне.

Но не тебе.
Иди домой, поставь-ка чайник, будем пить.
Я продаю за твой исход
что невозможно оценить.

И рад вершить и завершить.
Как же мне надоело жить,
когда от близости моей
весь мир становится черней.