Поездка из Добецка на скалу. Францишек Карпиньский

Оригинал : https://literat.ug.edu.pl/krpnski/033.htm


Чтение : https://youtu.be/dzw06JyH2Yg?si=A71jxLV_r4Ww5Y9V

Пожтический перевод с польского языка на русский язык выполнил Даниил Лазько версия 2 :

 ПОЕЗДКА ИЗ ДОБЕЦКА НА СКАЛУ.
Францишек Карпиньский

Из Добецка, где пан в родовом поместье древнем
Славен искренностью старопольской и душевным светом,
Где с супругой добродетельной растит он деток,
Что являют благонравие пред взором материнским,
Иль, взирая с восхищеньем на пример родителей,
Мыслят: «Мы когда-нибудь пойдем их славною дорогой», —
Из Добецка мы собрались: Камилла и Альбина,
Я при них, слуга при лошади, мадам и Клорина,
Вышли скалы лицезреть в вечерний час прохладный.
На коне была Камилла, пеших нас — пятеро.

Над самим двором Добецким берег Сана вьется,
Что изгибами капризными струится и течет,
Островки обнимет чистыми своими водами —
Хитрый! Сам их создает и сам же заливает.
Там холмы украшены деревьями густыми,
Где поет свой гимн соловушка, пастушка — песню,
К ней Алексий подошел на краткое мгновенье —
Целовались и ушли в лесную чащу вместе.

Здесь невинная овечка на лугу пасется,
Над ней дерзкая коза по скалам поднимается
И, повиснув над обрывом, горделиво хвалится,
Что дошла до трав нетронутых, заветных и высоких.
В стороне из рощи малой деревенька выглянула,
Чтоб на дивный вид природы с восхищеньем любоваться;
И пока чужим красотам удивляется охотно,
Сама с прочими слагает вид прекраснейший на свете.

Слева от двора, пройдя немного по дороге,
Первым показался холм величественный взору.
То ль его рука людская в древности насыпала,
То ли долгие века природа создавала?
Но какой-то человек из мира стародавнего
Обсадил его деревьями, что, хоть проходят годы,
Хоть и чувствуют дыханье разрушительного времени,
Все еще смеются буре и годам минувшим.

Часовня, благочестивой возведенная рукою,
Посреди холма стоит, веками освященная;
Где и ныне селянин, с полей идя, со верой,
Пот со лба стирая, шепчет тихие молитвы,
В коих с нищетой, с детьми, с нуждой своей смиренной,
Что имеет, что посеял — все Творцу вверяет.
Там и пастырь, потерявший овцу, Бога молит,
И, как слышно, всякий раз потеря возвращается.

Там и мы, когда Клорине отдохнуть хотелось,
Подошедши, окружили эту сельскую святыню.
Я, взирая на пейзаж красотами богатый,
Насвистывал тихонько песню сердцу милую.
Альбина, своей утрате добровольно предаваясь,
Украшает грудь цветами, что прекрасней самих цветов.
А Клорина что-то тихо про себя шептала,
А мадам меня в который раз уж уверяла,
Что мужчинам никогда и ни за что не верит.
Но никто из нас молитвы у часовни не творил.

Вдруг Камилла восклицает: «Что же я нашла здесь!»
И из-под песка достала череп человечий.
Подошли мы к ней и стали все искать усердно:
Эта — берцовую, та — позвонок нашла и ребра.
Вот еще один череп, вот и челюсть тоже!
Грустной думою объятый, я сказал собравшимся:

«О, почтите это место, эти кости уважайте!
Как белы они! Как легки! Это знак их древности.
Эта почва, что была седалищем героев,
Верно, павшим в битве славной здесь дала гробницу.
Может, на равнинах этих, где пасется стадо,
Наших воинов отважных рать когда-то билась.
Когда грудь с грудью столкнулась, стремя о стремя звякнуло,
Не один поток крови честной оросил землицу.
Тот, кто силе вражьей не сумел противостать,
Предпочел на поле пасть, чем в плен позорный сдаться,
И, со смертью борясь, товарищей взывал:
"Раны эти не страшны — за отчизну гибну!"

После битвы, с песней скорбной воинская рать
Верно, на холм этот тела павших сносила.
Может, где сидим мы ныне, матери стояли,
Меж телами изрубленными сыновей искали.
Та, узнав родного, сама едва живая,
В сердце бьет себя больное торопливой дланью.
Та ее в печали держит: "И мой сын убитый!
Разве мало, что за родину он жизнь отдал?"
Та, коня увидев белого, на коем послала
Сына единственного в бой, вдруг узнала —
При коне и щит, и сабля на седле висели,
А по шее лошадиной кровь густая стыла, —
Бросилась к нему: "Теперь мы оба сироты!"
Кровь запекшуюся смыла слезами горькими.

Тогда с павших сняли латы, в яму тела сложили,
Троекратным криком скорбным землю огласили;
А один из воевод сказал собравшимся:
"Пали они, но примеры славные оставили".

Так о рыцарях старинных говоря меж нами,
С почтеньем кости из песка мы доставали
И, сложив в часовне прах священный воинов,
В путь отправились, сердцами полные волненья,
Гражданской скорбью и печалью охваченные —
Как от предков славных мы теперь отличны стали!

Тихо каждый из нас идет. Вдруг из-под земли
Голос раздался; то дух, без сомненья,
Дух — но добрый или злой, того не знаем.
Вдруг мадам покраснела и плечами дернула,
Показала нам смущенно, что каблук сломала
И с одной лишь туфлей целой осталась.
Видно было, что досаду чувствует большую:
Чаще прежнего работает веером,
Иногда словцом колючим нас задела —
Ибо, правду говоря, Альбина рассмеялась.

Я же, в мире сем изведавший немало,
Как из малого родится часто дело крупное,
По-дружески решил вмешаться в это дело,
Чтоб мадам и Альбину с каблуком помирить.
О каблук из липы! Сколько сил ты стоил!
Кто опишет все, что сделала та ссора?
Из искры малой разгорелся пламень,
После не раз болело сердце.

Так и Цезарь некогда из вещи самой малой —
Что ему не понравились капризы Помпея —
Из начал ничтожных к цели устремившись,
Сел на шею Риму, кровь пролил братскую.

Но предчувствия дурные и судьбы превратности
На тех, кто ими правит, ниспослав с небес,
Идем мы дальше, где нас останавливает
Ров глубокий и протяжный. Указала Камилла,
Чтоб коня ей подвели — объехать пожелала.
И опять мадам приняла это неприязненно,
Ибо, справедливо судя, ей принадлежало
Право ехать — по причине каблука сломанного.

Но когда несчастье на кого обрушится,
Тысячи препятствий отовсюду собирает;
Так идет беда к беде, судьба с судьбой сплетается,
И приходит худшее, человека губит.
Уж и наше злоключенье цепью потянулось.

Подвели коня Камилле; как изящным жестом
К лошади подходит! Чмокнет, по спине ударит,
Крикнет звонко, гриву схватит, вскочит ловко.
И Камилла на гнедом вокруг нас полетела,
Мы же прямо двинулись. И снова буря встала,
Когда пришлось и грязь, и заросли преодолевать.
Стала вновь мадам о тяготах роптать.

Более того: когда я Альбину перевел,
Слуга взял Клорину, на берег высадил.
А мадам осталась, прыгнуть попыталась —
И вторую туфлю в грязи потеряла.
Тут уж ясными стихами из Корнеля и Расина,
Из Буало взятыми, стала нападать,
Доказать стремясь, что правда на ее сторонке,
Что честь терять страшнее, нежели жизнь.

Слава слуге! От дальнейших ссор избавил:
Туфлю из грязи достал и честь поправил.
Препятствия преодолев и распри домашние,
Вдоль прекрасных берегов идем мы Сана.
Подъехала Камилла, так что табор наш
К желанной скале приблизился наконец.

Что за дивный вид! Вода стремительная
О скалы бьется, время призывая в помощь,
И хоть воды мягки, хоть время медлительно,
Все же режут пополам камень твердый.
В этот час закат багряный солнце озарило,
И вершины белых скал зарделись.
По тропинке над обрывом узкой и опасной
Пастух стадо гнал. Внизу расставили
Сети с лодок рыбаки. Мы смотрим жадно,
Не зная, каким сперва насладиться видом.

А еще красоты эти нам удваивались —
Все в воде прозрачной отражалось;
Так что дважды наслаждаюсь за один лишь раз
Пастухом, стадом, лодкой, рыбаком и скалой.

Эх! Кто не был на скале — как будто не жил вовсе!
В лодке с дамами — мадам, Клориной и Альбиной — переплыл я.
А Камилла по-своему вброд переехала Сан.
Поднимается под гору снова рать наша.

Вот на вершине стоим. Совсем иная картина:
Земля, воды и скала, что так надменно
Снизу, кажется, над небесами властвовали,
Отсюда видимы в своей гордыне малой.
А небо вечное свое взяло господство,
Землю с водами, с лесами в лоне заключило.
Каждый из нас в смирении Богу поклонится,
Что и небо держит во Своей деснице.

Но уж солнце село, время возвращаться.
С грустью скалу покидаем — дольше задержаться
Не могли на ней. Когда к Сану подошли,
Я, Камилла и Альбина в лодку сели.
Слуга с конем уже ждал нас под островком,
За мадам вернулся лодочник — ее с Клориной взять.

А мы меж тем, идя неспешными шагами,
Пока мадам переправится и с нами соединится,
Альбина мысли о скале нам поверяет —
Что ей всякий раз тот вид иное открывает,
Что красоту мира чувствует душою. Так за словом слово —
И, забывшись, очутились снова у оврага.

Обернулись разом — нет Клорины с нами!
Но и нет мадам! Забилось сердце.
Где на берег вышли, к месту тому снова
Я вернулся. Нет пропавших! Лодочник лишь молвил,
Что благополучно их он переправил,
Что мадам, хоть видела нас ясно,
Выйдя, за руку схватила девочку младую
И пошла не следом — вправо, по тропинкам диким.
Что-то странным языком она бормотала,
Но нечистого, сказал он, часто поминала.

Выслушав его, я вспомнил разом
От каблука злосчастного начавшиеся распри,
И обиду свежую, что в путь мы поспешили,
А ее одну с Клориной оставили.
Вот, чтоб нас терзать, нарочно заблудилась,
Хоть себя и девочку могла бы погубить!

Ночь уж пала; очи мне не помогают
По полям искать заблудших.
В тяжкой скорби я зову: «Мадам! Мадам!»
Мадам молчит, а я лишь с эхом говорю.
Соединил я голос с лодочником, чтоб дальше
Донести призыв — но тщетно трижды звали.

Все ночные страхи в мысли мне приходят,
Зверь особенно, что недавно бед наделал,
Зверь жестокий, что настигнет где захочет,
Коль судьба неумолимая велит.

Тогда о Клорине вся печаль моя проснулась,
Ибо страдаю я и чуток к горю ближних:
«Клорина! Уж отец твой с матерью скончались,
Тебя, сироту, в руках родни оставив!
Не для того ль ты их пережила, чтоб, мало
Посветив, погаснуть смертью страшной?.. Может, свершилось!..
Может, ныне зверь свирепый добивает,
Чтобы душу изгнать скорей, кровь точит отовсюду,
Нежну грудь терзает, портит лик румяный,
Вместе красоту и приданое пожирая!
Завтра в поле, может, я найду лишь кости,
Что от ярости звериной остаются.
Понесу в дом тетки жалкие останки,
Но не покажу ей — тотчас бы умерла,
И лишь домочадцы, как тебя увидят,
Вместе все — родные и чужие — заплачут,
А и хоронить-то будет нечего!..»

Остальное отсутствует. Caetera desunt.


 Анализ поэмы Францишека Карпиньского «Поездка из Добецка на скалу»

 Общая характеристика

Поэма «Поездка из Добецка на скалу» (польск. «Podr;; z Dobczyc na Ska;;») представляет собой характерный образец польской сентиментальной поэзии XVIII века. Произведение сочетает в себе черты описательной поэзии, идиллии и элементы комедии нравов, что типично для творчества Карпиньского — одного из крупнейших представителей польского сентиментализма.

 Жанровые особенности

Произведение представляет собой поэму-путешествие с элементами:
- Идиллии (пасторальные картины природы)
- Элегии (размышления о павших воинах)
- Комедии нравов (сцены с капризной мадам)
- Пейзажной лирики (описания природы Подкарпатья)

 Композиционная структура

Поэма построена по принципу **концентрических кругов**, где каждый эпизод углубляет основные темы:

 1. Экспозиция (идиллическое начало)
Описание Добецка как образца патриархального польского дома, где царят добродетель и семейная гармония. Карпиньский создает идеализированную картину шляхетского быта.

 2. Путешествие (пейзажные зарисовки)
Детальные описания природы Подкарпатья с рекой Сан, холмами и лесами. Природа предстает как живое существо («Хитрый! Сам их создает и сам же заливает»).

 3. Кульминация I (патриотическое размышление)
Находка костей древних воинов становится поводом для развернутого размышления о героическом прошлом Польши. Это центральный идейный эпизод поэмы.

 4. Комедийная интерлюдия
Сцены с капризной мадам и ее сломанным каблуком вносят элемент социальной сатиры и бытовой комедии.

 5. Кульминация II (созерцание на скале)
Философское осмысление соотношения земного и небесного, временного и вечного.

 6. Драматический финал
Исчезновение мадам и Клорины создает атмосферу тревоги и неопределенности.

 Основные темы

 Патриотическая тема
Центральное место занимает размышление о славном военном прошлем Польши. Карпиньский создает яркую батальную картину, воспевая героизм предков и их готовность умереть за отчизну. Контраст между героическим прошлым и современностью («Как от предков славных мы теперь отличны стали!») отражает типичные для эпохи настроения.

 Тема природы
Природа у Карпиньского — не просто фон, а активный участник действия. Она одухотворена, наделена человеческими чертами. Пейзажи Подкарпатья переданы с топографической точностью, но поэтически преображены.

 Социальная сатира
Образ капризной мадам воплощает критику поверхностности и тщеславия. Комические сцены с каблуком высмеивают мелочность и эгоизм, противопоставленные героизму предков.

 Философская тема
Созерцание с вершины скалы приводит к размышлениям о соотношении земного и небесного, о месте человека в мироздании.

 Художественные особенности

 Стиль
Карпиньский мастерски сочетает различные стилистические регистры:
- Высокий стиль в патриотических пассажах
- Средний стиль в пейзажных описаниях 
- Низкий стиль в комедийных сценах

 Образная система
- Река Сан — символ жизненного потока и исторической памяти
- Скала — символ вечности и духовного возвышения
- Кости воинов — связь с героическим прошлым
- Каблук мадам — символ мелочности современности

 Поэтика
- Использование разностопного ямба, создающего естественность повествования
- Живописность описаний (влияние живописи XVIII века)
- Ирония в изображении современных нравов
- Патетика в исторических размышлениях

 Историко-литературный контекст

Поэма создана в эпоху, когда Польша переживала глубокий политический кризис (разделы Речи Посполитой). Обращение к героическому прошлому было формой духовного сопротивления и попыткой сохранить национальную идентичность.

Произведение отражает влияние:
- Английской пейзажной поэзии (Томсон)
- Французского сентиментализма (Руссо)
- Польской сарматской традиции

 Значение произведения

«Поездка из Добецка на скалу» — одно из лучших произведений польского сентиментализма, которое:

1. Художественно — демонстрирует мастерство Карпиньского в создании многоплановой поэтической композиции
2. Исторически — отражает мироощущение польского общества XVIII века
3. Культурно — сохраняет образы традиционной шляхетской культуры
4. Литературно — влияет на развитие польской романтической поэзии

Поэма остается актуальной как художественное свидетельство эпохи и образец высокого поэтического мастерства, сочетающего патриотический пафос с тонким лиризмом и социальной наблюдательностью.