Проклятие Ржавой монеты, Нумизмат

Куплет:

В доме, где пылью объяты портреты,
Где тени от пола ползут по стене,
Жил нумизмат, одинокий на свете,
В своем омуте, в медно-златой глубине.
Его звали Марцелл, он был знатный, богатый,
Но дороже всех титулов был старенький клад.
Он коллекцию множил, душой простоватый,
И шептал он монетам: «Я каждой здесь рад!»

Припев:

Но на чёрном базаре, в ночь без лунного света,
Слепой нищий протянул ему ржавую монету.
«Заверши свой набор, друг коллекционер,
Но помни: у каждой монеты свой взор!»
И растаял во тьме, будто призрак немой,
А в руке у Марцелла – лик монеты чужой.

Куплет:

Монета та была тяжка, не медью лита,
А тьмой спрессованной, да горькой тоской.
На реверсе — король, глаза его пусты,
На обороте — плаха с острой пилой!
Принес её Марцелл в свой дом, под семь замков,
Но с той поры не знал покоя он и мирных снов.
Из-за двери он слышал чей-то тихий стон,
А по стенам скреблись лишь тени тысячью рук!

Припев:

И монеты, что спали в альбомах века,
Пробудились от сна в полночный тот час.
«Просыпайтесь, сестрицы! Свобода пришла!
Наш хозяин принес ключ свободы для нас!»
Сорвались с монет их лики, обретая тела,
Чей номинал и чей взор навек земля позабыла.
Их глаза — как провалы, мрака взор, пустота,
Их пальцы скрипят, словно острые пилы.
«Марцелл душу отдаст за коллекцию свою!
Его ждёт место почётное в нашем строю!»

Куплет:

Задрожали стекла в витринах дубовых,
Заскрипели полки, изогнулся паркет.
Из-под сводов послышались крики суровые,
На портретную краску лег тьмы силуэт.
И пошла чеканная, медная рать,
Нумизмату награду его отдавать.
«Мы пришли за тобой, наш отец и судья!
Наконец-то собрана коллекция твоя!»

Припев:

Окружили его тесным, звенящим кольцом,
Обступили его, прервав старческий крик.
«Ты дал клятву! Ты стал нашим братом-отцом!
Обрети же монетный, безумный свой лик!»
И исчезло всё вмиг: комната, полки, альбомы,
Лишь звучал в пустоте хриплый голос его.
А вокруг проплывали лики медные громко
Короли, императоры века своего!

Куплет:

Теперь в доме том тихо и пыль на портретах.
И тени от полок ползут по стене.
А в альбоме одном, среди прочих монеток,
Есть новая — с ликом безумца в окне.
И если войти в полумрак кромешный тот,
Порой долетает из щели под дверью
То ли шепот, то ли плач, то ли медный звонок:
«Навек стал ты, Марцелл, звенящею медью!»