Где Горы смотрят вниз...

По мотивам Эмили Дикинсон, #124 *)


Там в землях – не бывала где
Там Горы смотрят вниз –
Их Шапки вечные снегов –
Небес святой карниз –

Там у Подошв бессмертных гор
Тоскуют города –
Смирённых Маргариток Хор
Там роли ждёт года –

Кем будете вы, Господин,
Князь Áвгустова дня?
Вы в бесконечности один –
А кем же буду Я?


#124. In lands I never saw—they say.
          By Emily Dickinson.

In lands I never saw—they say
Immortal Alps look down—
Whose Bonnets touch the firmament—
Whose Sandals touch the town—

Meek at whose everlasting feet
A Myriad Daisy play—
Which, Sir, are you and which am I
Upon an August day?
                                               1859

————————
*) В тексте моего стихотворения я стараюсь следовать, где это возможно, нетрадиционной пунктуации оригинала.


Это стихотворение Эмили Дикинсон (ЭД) – характерный образец её ранней романтической лирики. При переводе я не сумел уложиться в авторские два катрена – фразы в английском языке короче. Чтобы точнее передать смысл в контексте того, что стало известно много позднее, пришлось написать третий катрен. Творческая жизнь ЭД всегда протекала в очень узком кругу современников: родных, одноклассников, ближайших друзей. Вот им, как раз, те подробности, которые ЭД не захотела или не сочла нужным упомянуть напрямую, могли бы показаться ненужными, назойливыми или бестактными. Поэтому мой текст можно с полным основанием назвать не переводом, а стихотворением «по мотивам». При этом я не стремился превратить свой текст в некое подобие словарной игры. Для меня важнее было возможно более полное раскрытие темы, лирико-философские и нравственные проблемы, затрагиваемые в творчестве ЭД: одиночество, чувство изолированности от общества, несмирённость, мечты и поиски выхода, сомнения и страх перед перспективой переворота всей жизни, который повлекло бы исполнение своих мечтаний.

Лирика в лучших стихах ЭД достигает цветаевской, местами даже байроновской силы, хотя сама ЭД всегда больше любила Шекспира. Последнее тоже весьма показательно в свете её приверженности философскому пониманию единства духовной жизни человека и явлений природы, которой (природы) он, человек, есть неотделимая часть – понимание духовной стороны для ЭД всегда было невозможно без осознания этого единства.

Американская поэтесса Эмили Дикинсон (Emily Dickinson 10.12.1830 – 15.05.1886) родилась и всю свою жизнь прожила в маленьком университетском городе Амхерст в штате Массачусетс. Обладая совершенно уникальным поэтическим даром, по своему развитию она далеко опережала современную ей общественную и литературную среду. Не встречая понимания окружающих, обладая слабым здоровьем, она вела замкнутую жизнь, неделями не покидая своей комнаты. За всё время ЭД сумела опубликовать только одно письмо и десять из своих более, чем тысячи семисот стихотворений. Мало известная при жизни, спустя многие годы после смерти, после расшифровки и опубликования уже в следующем столетии её оригинального творчества, первоначально жестоко цензурированного и искажённого современниками: наследниками и редакторами, ЭД стала одной из важнейших фигур американской поэзии.

Стихотворение #124 "In lands I never saw..." – яркий представитель раннего романтического периода творчества ЭД. В произведении рассматривается традиционная для романтизма проблема некоммуникабельности Лирического Героя (ЛГ), его стремление преодолеть одиночество, изолированность, поиск родственной души, soul mate, духовного alter ego.

В этом стихотворении ЭД уже прибегает к столь характерным для неё впоследствии техническим приёмам: выделении заглавными буквами ключевых слов и нетрадиционной пунктуации. Стихотворение написано в форме простой баллады: чередование строк четырёхстопного и трёхстопного ямба, причём вторая и четвёртая строки каждой строфы рифмуются. В то же время, предпоследняя строка начинается со спондея – стопы из двух ударных слогов: «Which, Sir, are you...» (Кто, Господин, будете вы...), которые придают финалу стихотворения определённую торжественность, «перст указующий».

В центре произведения находится человеческая личность ЛГ, достоинство личности перед лицом жизненных испытаний на фоне созерцания вечности и величия природы, любопытство и восхищение, но и неуверенность от загадочности неизведанного и непредсказуемости неизвестного. Стихотворение отличает яркая метафоричность и образность языка типична для всего последующего творчества ЭД.

В метафорах встречаются характерные для XIX века бытовые реалии. Например, "Bonnet" в то время называлась женская соломенная(?) шляпка в форме капора, обрамляющего лицо, с увеличенными, «аркой», полями надо лбом, так что женщина всегда рисковала задеть ими притолоку, входя в маленькие и тесные комнаты старых домов Новой Англии. Отсюда и строки о (покрытых снегом) горах (Альпах), таких высоких, что снежные шапки (Bonnets) на их вершинах, казалось, достают до неба.

В философском плане характерен второй катрен. Здесь слово "meek", обычно имеющее смысл "робкий, кроткий", я, следуя употреблению его в библии, перевожу, как "смиренный" или "смирённый". Зная особенности биографии ЭД, где при внешней обыденности не было ничего смирившегося, я выбирал вариант "смирённый". Отсюда маргаритки у подножия далёких гор – не смирившиеся, но смирённые.

Снежные «шляпы» на вершинах альпийских гор, достигающих небес. Альпы! Европа, такая далёкая и такая чужая! Где, кстати, сама ЭД так никогда и не побывала! Их (гор) «сандалии» подошвы, которые касаются города внизу, метафорически изображают связь небесной тверди с земным миром. Этот образ создаёт визуальный контраст между вечно заснеженными вершинами гор в небесах и земными реалиями существования человеческого города у их подножия. В то же время, горный альпийский ландшафт подчёркивает «чужеземность» пейзажа, на котором развёртывается действие, по сравнению с лесами и равнинами родного Массачусетса. 

Там, на этом величественном фоне происходит некая «игра(?)» Мириадов Маргариток (‘A Myriad Daisy play’). Мне кажется, что здесь из многих значений английского слова ‘play’, наиболее подходящим является его употребление в смысле «пьеса», театральная постановка. Потому что картина, описанная в первых шести строчках этого чудесного стихотворения, является как бы прологом к заключительным строкам, в которых звучит мысленный диалог ЛГ с его «господином», и естественно возникает финальный риторический вопрос – кем является «там» господин, какую роль играет он, и какая роль отводится ЛГ в этом спектакле, разыгрываемом в один из последних летних дней августа? Сам факт постановки этого вопроса выдаёт страхи ЛГ перед ценой, которую придётся заплатить за такой «побег» с любимым в столь далёкий от дома, от родины горный край и перед возможной расплатой. Упоминаемый месяц август вероятно каким-то образом отражает временные рамки неких событий в частной жизни ЭД, ставших побудительными причинами к написанию этой замечательной баллады. Сама ЭД рассматривала ли для себя возможность бежать с любимым человеком? Сейчас это уже трудно сказать – согласно завещанию, личная переписка ЭД была уничтожена её младшей сестрой и душеприказчиком Лавинией.

Исследователи творчества ЭД предполагают, что под маской «господина» в стихотворении «In lands I never saw—they say» скрывается Сэмюэль Боулс, близкий друг семьи Дикинсон и личный друг самой ЭД. По прошествии такого длинного отрезка времени, невозможно с уверенностью сказать, рассматривала ли ЭД возможность романтического побега из дома с Сэмюэлем, побега к далёким горам. Сэмюэль Боулс был женат. Поэтому подобный скандал в чопорной и консервативной тогдашней Новой Англии с необходимостью вёл с необходимости к переезду, как можно дальше, в Европу – этакая анти-эмиграция в анти-Америку от условностей тогдашнего мира. Но как бы то ни было, страх перед жизнью в неведомыми местах, неуверенность в себе перед перспективой перемен, перед неизвестным будущим вдали от Родины выражены в стихотворении с чисто женской непосредственностью.