Обезьяны

ОБЕЗЬЯНЫ
(НАДЕЖДА)

- Мадам, - сказал я, - вот мой билет.
- А где ваша квитанция о сдаче багажа? - спросила она.
- У меня нет квитанции, поскольку у меня нет багажа, - объяснил я.
- Извините, но вы должны мне предъявить квитанцию, таковы правила.
- Мадам, я не имею возможности предъявить вам квитанцию, так как не сдавал
багажа. У меня нет багажа.
- Месье, поймите, без квитанции о сдаче багажа я не могу зарегистрировать
ваш билет.
- Мадам, - сказал я, - у меня был багаж, но его украли, и теперь у меня его нет.
Поэтому мне нечего сдать в багаж. И, следовательно, я не могу предъявить вам
квитанцию о сдаче багажа.
- Если у вас украден багаж, вам следует обратиться в полицию.
- Я обращался в полицию, мне не смогли помочь. В любом случае, с багажом
или без, я хотел бы улететь этим рейсом.
- Но я тем более не могу вам помочь, вы же понимаете ...
- Мадам, - сказал я, - я не прошу вас о помощи. Мне не нужен мой багаж, я уже
забыл о нём. Я хочу улететь своим рейсом, это всё.
- Но, месье, вы ведь не предъявили мне квитанцию о...
- Мадам, - сказал я, - у меня нет квитанции. Раньше, понимаете, раньше, у меня
был багаж. У меня были два чемодана. Я их поставил под свой столик, когда
сидел в ресторане. Потом я отошёл на минуту, а вернувшись, обнаружил, что
чемоданы исчезли. Официантка не видела, кто взял мои чемоданы. В полиции
мне сказали, что постараются их найти. Но как бы то ни было, в настоящий
момент у меня нет багажа, и следовательно, не может быть квитанции.
- Месье, - сказала она и улыбнулась, - я думаю, вы понимаете, что я не брала
ваших чемоданов. Они мне не нужны. Всё, что мне от вас нужно - это
квитанция о сдаче багажа, таковы правила, извините.
- Мадам, - сказал я, - я прилетел сюда неделю назад. Прежде чем ехать в отель,
я решил выпить кофе в ресторане "Доброе утро", находящемся на втором
этаже здания аэропорта.
- Разумеется, я знаю этот ресторан.
- Прекрасно! Так вот, я вошёл в ресторан и сел за столик возле окна, оттуда
видно взлётное поле. Было пять утра, солнце ещё не взошло. Я пил кофе, курил
и смотрел на самолёты. Чемоданы я поставил под столик. Кроме меня в
ресторане было всего два человека, судя по всему, итальянцы. Они пили вермут
и громко о чём-то спорили. Официантка дремала за стойкой бара. Я тоже,
несмотря на выпитый кофе, чувствовал себя усталым. Чтобы взбодриться, я
решил умыться в туалете этого же ресторана и затем уже ехать в отель, чтобы
оставить там вещи - мне предстоял трудный день. Итак, я умылся и вернулся
за свой столик, чтобы взять чемоданы, но чемоданов не было. Итальянцев
тоже не было. Официантка продолжала дремать за стойкой ...
- Месье, - перебила она меня, - я хотела бы видеть вашу квитанцию о сдаче
багажа.
- У меня нет багажа, - сказал я. Была ночь. В огромном зале мы были почти
одни.
- Вы хотите сказать, что летите на другой континент без багажа? - Она улыбнулась.
- Да, - сказал я тихо.
- Простите, месье, но я должна попросить у вас квитанцию, таковы правила,
извините.
- Мадам, - сказал я мягко. В огромном ночном зале аэропорта мы были
совершенно одни. Я и она. Слова наши отдавались эхом. Мягкий свет освещал
наши удивлённые лица.
- Мадам, - произнёс я вкрадчиво. - Мадам, - повторил я почти шёпотом.
- Мадам, - сказал я. - Я родился в городе Сухуми, который на Чёрном море. Там
же прошло моё детство. Мой дедушка работал сторожем в обезьяньем
питомнике. Обезьяний питомник - главная достопримечательность города
Сухуми, который на Чёрном море. Конечно же, я часто бывал в этом
питомнике. Я очень любил наблюдать за обезьянами и смеялся над их
забавными проделками. Дедушка смотрел на меня и тоже смеялся, как
смеются люди, вышедшие из тюрьмы или из больницы, или проигравшие
миллион. По вечерам мы любили вдвоём сидеть в кафе на набережной и
смотреть на уходящие в море корабли. Дедушка при этом пил водку, и я тоже
рано пристрастился к этому напитку. Так мы сидели, пили водку и смотрели на
корабли.
Я смотрел на корабли, и неясная смутная тоска просыпалась в моём сердце. И я говорил дедушке:
- Дедушка! Я чувствую смутную тоску в моём сердце от вида отплывающих куда-то кораблей ...
А дедушка наливал мне и говорил:
- На, выпей лучше водки, и пойдём смотреть на обезьян. И тоска твоя
рассеется, как туман. Мы будем смотреть на обезьян и смеяться, и ты
забудешь о кораблях, плывущих в неведомые дальние страны.
- Нет, - отвечал я. - Нет, - говорил я ему. - Даже глядя на обезьян, не забуду я о
своей тоске. И смеясь над ними, буду думать я в глубине души о неведомых
дальних странах, куда плывут корабли. Ибо, может, в тех землях и есть родина
многих обезьян, и обезьяны видом своим будут мне живым напоминанием об
этих странах.
- Глупец, - отвечал мне дедушка, наливая водку. - Зачем мечтать тебе о
неведомых дальних странах, родине многих обезьян, если и здесь ты можешь
наблюдать представителей даже наиболее редких пород?
- Нет, дедушка, - говорил я. - Не понять тебе моей тоски и возвышенного
парения моей души. Мне интересно наблюдение жизни обезьян, но сколько же
ещё удивительных вещей укрыто от моего взора!
- На, выпей водки, - отвечал мне дедушка и качал головой.
Но однажды дедушка устал от моих жалоб и сказал:
- Хорошо, я куплю тебе билет на большой пароход, и он отвезёт тебя в дальние
неведомые страны, ибо глупость твоя не поддаётся излечению. Но сначала я
хочу, чтобы ты в последний раз посмотрел на обезьян.
И мы пошли к обезьянам. Была уже ночь, в питомнике было совсем темно, и
все обезьяны спали. Дедушка открыл одну клетку, и мы вошли в неё.
- Стой здесь, - сказал дедушка.
Я услышал, как захлопнулась сзади меня дверца, и дедушка запер её на ключ. Я
остался один в кромешной темноте среди спящих обезьян. Мне стало страшно,
и я позвал: "Дедушка!", но он не отзывался. Он стоял возле клетки и курил.
Зато я своим криком разбудил обезьян. Ко мне приближалась огромная
горилла. Я чуть не умер от страха и решил притвориться обезьяной, чтобы
горилла меня не съела. Я на четвереньках дополз до дерева и повис на ветке,
зацепившись за неё руками и ногами. Горилла ещё немного посмотрела на меня
и отошла. Тогда я потихоньку спустился с дерева, но обезьяна это заметила и
опять подошла ко мне. Мне снова пришлось взобраться на ветку. Но я не мог
долго висеть: у меня затекли руки и ноги, я пыхтел, обезьяны не спали и
смотрели на меня с подозрением. Я не мог больше висеть и спрыгнул на землю.
Обезьяны встали и обступили меня кольцом. В ужасе я закричал:
- Дедушка, дедушка, мне страшно!
Дедушка вошёл, отогнал обезьян и выпустил меня из клетки.
Он сдержал своё обещание. Он купил мне билет на пароход. Прощаясь со мной,
он сказал:
- Я прожил долгую жизнь, но не знаю ничего лучше, чем пить водку и смеяться
над обезьянами. И ты, если узнаешь, что есть что-то лучше, напиши мне,
пожалуйста.
С тех пор прошло двадцать лет. Я ни разу так и не написал ему. Не знаю, жив
ли ещё мой дедушка. Мне часто становится страшно, и тогда я кричу про себя:
"Дедушка, дедушка, мне страшно!" и плачу про себя. Но иногда, иногда, мадам ...

- Иногда, мадам, - сказал я ей. - Иногда, мадам, - сказал я, - иногда во мне всё
ещё вспыхивает надежда ...