Финист - ясный сокол

Сказка в стихах

1.

Там, где утренней зарею
Небо сходится с землею,
Жил да был купец Семён.
Двадцать лет был вдовый он.
Торговал не без доходу,
Но метал он деньги в воду –
Дочерей троих растил,
Их лелеял и любил.

Старших две купцовы дочки
Были лакомки-цветочки –
Разодеты в пух и прах,
В ожерельях да в мехах.
Ну, да что до оболочек?
В головах двух старших дочек
Не водилось ничего,
Кроме ветра одного.

Третью дочь Марусей звали,
И найдете вы едва ли
На Земле кого умней
И пригожей, и стройней.

Было ей забот немало:
Ведь на Машеньке лежало
Всё хозяйство – целый дом.
Управлялася с трудом.

Старши тоже дело знали:
До обеда сладко спали,
В полдень встанут, поедят
И сидят, в окно глядят,
То сгибают оригами,
То гуляют с молодцами,
Словом, толку – с гулькин нос
От сестренок двух – стрекоз.

Как-то в путь купец собрался.
Дочерям он обещался
Всё купить, что захотят –
Хоть сверлильный агрегат.
Дочка старшая приходит
И такую речь заводит:
«Не дари ты мне, отец,
Ни каменьев, ни колец,
Ни заморских платьев красных,
Ни парчи, платков атласных,
Ни собольих слышь, мехов,
Ни французских ни духов.
Привези с дороги дальней
Тувалет лишь мне хрустальный,
Да такой, слышь, тувалет:
Сколь бы ни было мне лет –
Всё бы я в него смотрелась
И ничуть не состарелась».

Призадумался Семён,
Почесал в затылке он.

«Ладно. Коль при деньгах буду –
Тувалет тебе добуду.

Что попросишь у меня,
Дочка средняя моя?»

«Ах, папаня мой любезный!
Ты у нас ведь не железный,
Так негоже мне просить
Непосильное купить.
Привези из буржуазной
Мне страны венец алмазный,
Чтоб светился он в ночи,
Словно солнышка лучи».

«Да дочурка! Знамо дело –
Заказать ты уж сумела!
Ну, да что ж я? Не отец?
Привезу тебе венец.
Вы ж теперь к себе ступайте,
Мне Марусю посылайте,
Что попросит у меня
Дочь любимая моя?»

Приходила скромно Маша,
В ноги кланялась папаше:

«Батюшка ты мой родной,
Не трудись, как заводной.
Ничего ведь мне не надо –
Ни подарка, ни награды,
Ни зеркал и ни венцов, -
Лишь бы ты был жив-здоров.
А из всех чудес поганских,
Из диковин басурманских,
Попрошу одно добро –
Ясна Финиста перо».

Призадумался купчина,
На челе его кручина.
«Удивила ты меня,
Дочка младшая моя.
Хоть не ведаю, откуда
Мне достать такое чудо,
Землю я насквозь пройду –
А перо тебе найду.
Дав такое обещанье,
Он пошел в опочивальню,
На кровать резную лег
И уснул без задних ног.

2.

Поутру, на зорьке алой,
Как заутреню сыграли,
На корабль Семен ступил,
Дочерей благословил,
Им велел молиться Богу
И отправился в дорогу,
Во далеку сторону –
Басурманскую страну.

В долгом времени, аль вскоре,
Переплыл он сине море,
Торг честной осуществил,
И гостинцы закупил.
Тувалет достал заветный
Да кокошник самоцветный,
Но не мог сыскать добро –
Ясна Финиста перо.
Как ни бился, ни старался –
Сей подарок не попался.
И с тяжелою душой
Собрался Семен домой.
К берегам родным явился,
Земле русской поклонился
Заглянуть решил в кабак
Подогреться, так-растак!..

Вот в кружало он заходит,
К целовальнику подходит,
Тяпнул горького стакан
И стоит – ни трезв, ни пьян.
Смотрит, видит – что творится? –
Голь кабацкая тащится,
На карачках, слышь, ползет,
Чуть не задом наперед.
Голь к Семену подползает,
Пьяны речи начинает:
«Ну, чего грустишь, братан?
Ты бы налил мне стакан?
Я бы дернул, похмелился
Да тебе бы пригодился.
Алкашей умнее нет –
Это знает целый свет».

«Было бы совсем не худо,
Кабы дернул ты отсюда»,
Мужику ворчит Семен.
Не любил, вишь, пьяниц он.

«Не гони меня, купчина,
Знаю я твою кручину.
Ищешь чертово перо –
Ясна Финиста добро.
Что ж – по доброте душевной
Я подарок сей волшебный
Пособлю найти тебе,
Коль нальешь сто граммов мне».

Вмиг Семен тут оживился,
В голь кабацкую вцепился:
«Если знаешь, где перо –
Подавай скорей его!»

Голь ротище разевает,
Руку в кожух запускает,
Ларчик малый достает
И на стол её кладет.
Та шкатулка непростая –
Жемчугами обитая,
Вся из чистого сребра –
Из-под царского добра.

Обалдел купец: «Откуда
Ты стащил такое чудо?»

«Я сей ларчик не украл.
Был я царский генерал.
С басурманом крепко бился.
Вышел в отставку – и спился.
Всё богачество пропил,
Но шкатулку сохранил…
В том тебе какое дело?
Слышь, бери шкатулку смело,
Открывай её скорей,
Да смотри – стакан налей!»

Вот Семен ларец хватает
Да поспешно открывает,
В руки перышко берет
И такую речь ведет:

«Ты мужик, теперь развейся.
Дам я водки – хоть залейся.
Даже завтра поутру
Опохмеливать приду».

Полилась ручьями водка
Для всего, слышь, околотка.
А Семен наш той порой
Побежал стремглав домой.

Ему дочки поклонились
И в светлицы удалились,
Чтоб никто не смел мешать
Им обновы проверять,
Чтобы челядь не старалась –
У дверей не ошивалась,
И чтобы лакей-пострел
В щель чего не подсмотрел.

Старших двое – веселятся,
Перед зеркалом вертятся.
Маша – знай себе молчит
Да над перышком сидит.
Сестры громко хохотнули,
На неё рукой махнули:
«Дура Машка! Что с ей взять?
Ни прибавить, ни отнять».

3.

Ночка темная настала
Крепкий сон на всех нагнала.
Только Машенька не спит –
У окошечка сидит.
На пол перышко роняет
И присловье изрекает:
«Появись передо мной,
Финист – друг сердечный мой!»
Пола перышко коснулось
И Финистом обернулось.
Был он парнем – хоть куды –
Ни усов, ни бороды.
Русый волос в кудри скручен,
Всяким хитростям обучен,
Зелен глаз, как у кота…
Ну, не парень – красота!

 Финист к Машеньке подходит,
Речи ласковы заводит:
«Здравствуй, ласточка моя.
Долго ты ждала меня,
Но теперь уж ночка – наша…»

Не спала до утра Маша,
А дубовая кровать
Стала песни распевать.

Утром молодец скрутился,
Соколом оборотился
И отправился летать,
Волей вольною дышать.

За обедом сестры старши
Сразу же пристали к Маше:
«Это что там за нахал
Тебя ночью обнимал?
На весь терем раздавалось,
Как вы славно кувыркались».

Маша, глазом не сморгнув,
Говорит, рукой махнув:
«Полно, милые сестрицы!
Что вам только не приснится?»

Стало сызнова темнать.
Финист прилетел опять…

Две сестры в ту ночь не спали –
Слушали да примечали.
И завидно стало им,
Незамужним, холостым.

Вот, когда наутро снова
Сокол вылетел бедовый,
Сестры, чтоб избыть тоску,
Стали бить челом отцу:
Вот ведь, батюшка не знает –
К младшей ухажер летает.

Осерчал купец Семен.
С глаз долой прогнал их он.
«Лучше за собой следите,
Понапрасну не брешите.
Чай у вас там, у самих,
Что ни день – другой жених».

«Погоди у нас, дрянная! –
Сестры Машу проклинают, -
Сколь ты задом ни верти,
Нас тебе не провести»

Вот под вечер третьей ночки
Старших две купцовых дочки
Забрались в светлицу к ней
И натыкали ножей
В раму белую окошка
И зашторили немножко.
Что ж… Финист опять летит,
А подружка крепко спит.

Прилетел, в окно скребется,
Об железо грудью бьется.
Ох, проспит она его!
После спрашивать с кого?

Весь избился, искрутился,
Об ножи раскровянился,
Очень сильно осерчал
И зловеще прокричал:

«Если сон тебе угоден,
Значит, я теперь свободен.
Улечу сейчас отсель –
Да за тридевять земель!»

Поздно Марьюшка проснулась.
Поглядела – ужаснулась:
Перья кружатся – лови!
Всё окошечко в крови,

Солнце льет весёлый свет,
А Финиста – нет, как нет!

Долго Машенька рыдала,
Нос платочком утирала,
А как плач пришел к концу,
Рассказала всё отцу.

Что бы там народ ни баял,
А Семен души не чаял
В дочке младшенькой. Простил,
В дальний путь благословил.
Маша двинула к старушке,
Что в избушке-развалюшке
На окраине села
Больше сотни лет жила.
Маша в горенку заходит,
Мольбы слезные заводит:

«Ой, бабулька, удружи –
Где мой милый, расскажи!»

Бабка карты разложила,
Не спеша заговорила:
«Прозевала ты его,
Ухажера своего.
Поискать, ужо, придется.
Счастье даром не дается.
А не струсишь ничего –
Обретешь назад его.
Он подался за границу.
У заморской, слышь, царицы,
У какой-то там живет.
Сладко ест, допьяна пьет,
Разны службы ей он служит,
О тебе совсем не тужит».

Испустила Маша стон:
«Околдован, видно, он!»

«Так и есть. Но, хоть и сложно –
Разыскать его возможно.
Подь-ка, девка, к кузнецам,
Закажи три пары там
Башмаков железных, слышь ты,
И три посоха таких же.
Ты тогда его найдешь,
Когда в пыль их все сотрешь».

Бабке Маша поклонилась
И в неблизкий путь пустилась.

Съев пирог да выпив квас,
Я продолжу свой рассказ.

4.

Идёт Машенька лесами,
Перелесками, полями.
Солнце светит ей с небес,
Освещая темный лес.
Куст колючий, зеленея,
Расступается пред нею.
Даже хищный зверь – и тот
Не рычит, дает проход.
Словно мать-природа знает –
И куда она шагает,
И чего ей нужно там.
Стелется ковром к ногам

Вышла Маша на опушку
И увидела избушку
На куриных лапках двух,
От избы – болотный дух,
Поросла избенка мохом –
Знать, следят за нею плохо.
Вкруг – высокий частокол.
Голова на каждый кол
Зверя хищного надета,
Из очей их столько света
Разливается кругом –
Видно ночью всё, как днем.
Тут, конечно, оробеешь –
Сколь собою ни владеешь.

Маша храбрая была.
В дверь тихонько поскребла,
После громче постучалась.
Дверь от старости шаталась,
Отодвинулась с трудом
И пустила гостью в дом.

Чуть Маруся отогрелась
По сторонкам огляделась.
Здесь – огромный черный кот
Мышь изрядную жует,
Жадно чавкает, несыто,
Вкруг себя глядит сердито.
Видно по его глазам:
Не просите! Не отдам!

Значит, кот не слишком добрый
И худой – видны все ребра.

А на русской на печи,
Где с изъяном кирпичи,
Лежит древняя старуха
И покашливает глухо,
А кривой, длиннющий нос
У неё чуть в печь не врос.

Маша трусить не умела,
Молвит вежливо да смело:
«Здравствуй, бабушка-Яга!
Больно ты на вид строга.
Оттого, что ломит кости?
Вот – пришла сюда я в гости
Старость пожалеть чуть-чуть,
Если надо – подмогнуть.
Дать тебе поесть, напиться
И бедою поделиться…
Чем, Яга, помочь тебе?
Не прибраться ли в избе?»

Бабка с печки соскочила,
Мигом курочку убила,
На угольях испекла,
Кружку сбитня налила.

«Хороша ты больно, Маша.
Не чужая, видно – наша –
Эта бабка говорит,
Ей очами в душу зрит, -
Сколько тут не приходили –
Век добром не говорили
Хоть девчушки, пареньки –
Слышу ругань да смешки.
Ну, и я их не жалела –
Полтора десятка съела…
Ты ж не бойся, не тужи.
Что случилось – расскажи.
Помогу и я чем нужно.
Да сперва  исполни службу.
Леший мне тут дров принес,
Чтоб зимой топить в мороз.
Может, девушка, изволишь –
И дровишки мне поколешь?
Мужиков тут, видишь, нет,
Да и мне – сто лет в обед».

Маша курочку умяла,
Попила, на ножки встала,
В руки остр топор взяла
И к Яге во двор пошла.
Смотрит, видит, примечает:
Дров там кучка небольшая,
Весом сто пудов всего –
Ну, считай, как ничего.

Черт ли сладит с русской бабой?
Дочь купца была неслабой.
Как пошла она махать –
Ровны чурочки пластать!
Русый волос разметался,
От одежи пар поднялся,
Раззудилось горячо
Маши сильное плечо.
Все дровишки порубила
Их в поленницы сложила.

«Ах, работать хорошо!
Дай-ка дела мне ишо».

Бабка смотрит, веселится
Ей не может нахвалиться.
«Обогрела ты Ягу!
Ладно. Тоже помогу.
Дам тебе я злато донце
Серебряно веретенце.
Что с ним делать – ты поймешь,
Как до Финиста дойдешь.

А котище спрыгнул на пол,
Замурлыкал – как заплакал:

«Отпусти, бабусь, меня,
В путь с Марусей двинусь я.
Старше я её, умнее.
Вместе мы, глядишь – скорее
Ясна Финиста найдем
И домой его вернем.
Что ж, Яга кота пустила,
В дальний путь благословила.
И пошли опять шагать.

Я ж теперь хочу поспать.

5.

Вот идут они сквозь чащи,
По тропинкам завалящим.
В тучи спряталась луна
А в округе – тишина.
Не слыхать вблизи ни звука,
Забирает сердце скука.
Мелким звездам с высоты
Не рассеять темноты.
Вновь выходят на опушку,
Впереди – ещё избушка,
Частокол вокруг ея,
На нём – головы зверья.
Так глазища и сверкают,
Страхом сердце наполняют.
Как туда им заходить
И с хозяйкой говорить?

Распахнулася избенка,
Вышла дряхла старушонка.
И ворчит себе под нос:
«А кого тут черт принес?»
Маша бабке поклонилась,
Не помочь ли чем? – спросилась.

«Ох, деваха! Уж три дня
Хвори мучают меня
Поясничной болью маюсь,
Наклонюсь – не разгибаюсь».

Кот хвостищем помахал,
Помурлыкал и сказал:

«Истопи ты баньку, Ёжка,
Спину там попарь немножко».

«Хорошо вам говорить!
Мне ж самой не истопить.
Тяготит меня кручина…
У, шерстнатая скотина!
Кабы хвост твой так болел,
Ты бы нагло не глядел!»

Машенька, кота погладив,
Молвит, сразу всё уладив:
«Ладно, бабка, так и быть.
Долго ль баньку истопить?
Я же веничком любезным
Выгоню твои болезни.
Станешь ты у нас, Яга,
Так крепка, как кочерга»

Дым над ёлками клубится,
Баня ёжкина топится,
Кот подкидывает дров,
Трудится без лишних слов.
Маше тоже есть работа –
Носит воду из болота.
Ввечеру, часам к шести
Бабке париться идти.
Ежка в баню не спешила,
Что-то мешкала, скулила:
«Рада б, Машка, я сходить,
Да боюсь – живой не быть.
Дух в парилке поселился,
Снегом на башку свалился.
Только мыться мне опять –
Начинает он рычать,
Как бирюк, за печью бродит,
А оттуда не выходит.
Ух, поди, огромный, гад!
А русалки говорят,
Что я чёрта прогневила,
Наказанье получила.
Больше в баню не зайду
И от грязи пропаду».

«Извини, вестимо, Ёжка,
Но трусиха ты немножко.
А хоть видела того –
Чуда-Юда твоего?»
«Нет», - «Вот видишь! Значит, можно
Мыться, если осторожно.
Переплюнь через порог
Да и прыгай на полок,
Стары косточки понежить,
Хворь долой изгнать, как нежить,
Чтобы ты на склоне лет
Полюбила белый свет».

На полке лежит Ягуся,
А веселая Маруся
Расстаралась всей душой –
Занялась её спиной.
В Машиной руке бедовой
Сильный веничек дубовый
Хлещет, радостен и скор,
От сих пор и до сих пор.

Вдруг как кто-то захохочет! –
Будто подразнить их хочет,
Как застонет – ох да ух!
Это был нечистый дух.

Маша шаечку схватила,
Печь водицей окатила.
Пар такой тут повалил,
Что нечистый завопил,
Из-за печи покатился
И без сил на пол свалился.
Был он шустрый старичок,
Весь росточком с кулачок,
Бороденка – что метелка,
Из волос торчит иголка,
Зол, уродлив, неумыт
И, набычившись, глядит.
Бабка малость испугалась,
Завизжала, забрыкалась…

«Эй, чего глядишь, нахал?
Голой бабы не видал? –
Говорит сердито Маша, -
Уходи отсель, папаша,
Не задерживай народ…
Стой! У нас голодный кот.
Он, мне помнится, по средам
Домовых считал обедом.
Нынче, кажется, среда…»

Закричал старик: «Беда!
Пусть я, бес, неладен буду,
Коль дорогу не забуду
В эту дымную избу!
Видел я вас всех в гробу!..»

Шапку злобно об пол кинул,
Кашлянул, чихнул и сгинул.
Кот тем так доволен был –
Чуть от смеха не почил.
И Яга развеселилась
Так, что аж с полка свалилась.
Звонко брякнулась об пол,
И радикулит прошел.

«Ай да умница ты, внучка –
Поумней, чем моя Жучка!
Излечила ты Ягу!
Я те тоже помогу.
Чтоб тебя не сбили с толку,
Дам я пяльца да иголку.
Что с ней делать – ты поймешь,
Как до Финиста дойдешь.

А теперя в путь пускайся,
Но гляди – остерегайся.
Там, в неведомых землях
Скачут половцы в степях.
Кто к ним вломится – хватают
И за волосы таскают.

Есть у них мурза Алчак –
Он до девок не дурак,
Особливо же – до русских.
А в его глазенках узких
Столько подлости и зла –
Как у старого козла.
Ты степей остерегайся,
Проскочить скорей старайся.
К узкоглазым попадешь –
Так живой навряд уйдешь…
А от тех земель до града,
Во который тебе надо,
Будет уж рукой подать.
Ну – счастливо дошагать»
Маша бабке поклонилась
И в дальнейший путь пустилась.

6.

Вот пред ними степь лежит.
Кот нахохлился, дрожит.
Суховей в степи колдует,
Хитрый кот угрозу чует,
Хоть её, как будто нет,
Всюду степь да белый свет.
Вот и третий Машин посох
Утонул в вечерних росах.
Стерлись первых два давно.
Жарко – аж в глазах темно.

Вдруг вдали мелькнула точка,
И купеческая дочка,
Как – сама не поняла –
Поперек седла легла.

Проморгалась наша крошка –
Дело мешкотно немножко:
Басурман её схватил
Так, что чуть не удавил.
По пыли коса влачится,
Конь арабский горячится,
Плеть по воздуху свистит,
За конем кошак бежит.
Время скоро прокатилось,
Солнце в воду  опустилось.
Добрый конь всхрапнул и встал,
Враг с седла Марусю снял.
Из лоханки ключевою
Окатил её водою –
И полегче стало ей.
Враг спешит её скорей
Пред мурзой своим поставить,
Чтоб тот мог его представить
Ко награде, что ль, какой,
Вроде плетки золотой.
На подушечке шелковой
Восседал Алчак суровый,
Щурил злобные глаза,
Мрачно пленнице сказал:

«Ты какого, девка, рода?
Не из русского ль народа?
Если так – тебе скажу:
Зла на русских не держу.
Повернись-ка, покажися
Да со мною подружися.
Есть у нас такой закон –
Должен хан иметь сто жён.
Грусть-тоска меня снедает –
Мне одной лишь не хватает.
Коль ты, девка с головой,
Станешь вмиг моей женой»

«Складно, половец, ты баешь,
Только русских плохо знаешь.
Есть у нас иной закон –
К вам, поганым, на поклон
Нипочем не заявляться,
А покрепче с вами драться…
Но забудем про вражду.
Я своим путем иду.
Недосуг мне быть с тобою,
Отпусти меня на волю».

«Нет! – кричит мурза Алчак, -
Не пущу тебя я так.
Сколько вас тут всяких было –
Ни одна не уходила,
Не воздав по чину мне.
Что ты – больше всех в цене?»

«Ладно, хан. Раз хочешь драться,
Стану с вами я тягаться.
Дай мне подлиннее бич
Да по войску кликни клич:
Пусть предстанут предо мною
Половецкие герои,
Десять ваших молодцов –
Самых сильных храбрецов.
Коль меня они уложат,
По рукам-ногам стреножат –
Так и быть – возьмешь меня.
Нет – так палку от копья».

«Бич? Ты, девка, не наглеешь?..
Ну, гляди – ведь пожалеешь!
Если до смерти прибьют –
Я не виноватый тут».
Хан ощерился широко.

Что ж. К назначенному сроку
Вышла Маша погулять –
Длинной плетью помахать.
Кот, хоть сам весьма пужался,
Вновь за Машей увязался.

Кругом – десять половчан,
Во главе – поганый хан.
Любопытно, вишь, Алчаку,
Да и просто – любит  драку.

Вот Маруся бич взяла
Да хлестать врагов пошла.

Впятером поймать  хотели,
Но маленько не успели.
Каждый раз на миг вперед
Бич на землю их кладёт.
Девка лихо машет плетью –
Звонкий свист летит над степью,
С боли половцы орут.
Не щадит Маруся кнут.
Двое сзади навалились –
Колобками покатились.

Наконец, её Алчак
Сбоку сцапал – так-растак!..

«Хорошо дерешься, Маша,
Но теперь уж станешь наша!» -
Хан злорадно загнусил,
Сладкую слюну пустил,
Предвкушал да примерялся…

Тут внезапно кот вмешался,
Начал яростно рычать
Искры к облакам пускать,
Больше, больше становился,
А когда остановился –
Был он ростом до небес,
Знать, не кот, а адский бес.
Зубы, когти – что кинжалы,
Не язык – драконье жало,
Черна шерсть стоит столбом,
Мур да мяу – словно гром.
Лезет этакий к Алчаку,
Задавить грозит – собаку!

Перетрусил мой мурза
И, трясясь, вот так сказал:

«Видел девок я немало,
Но подобных – не бывало.
Да и надо ли таких –
Злее одноглазых лих!
Нет, держать тебя не стану.
Своего уйми шайтана!..» -

Молвил хан – и замолчал.
Кот немедля прежним стал.

Половчане не шумели –
Испугались, присмирели.

Маша далее пошла,
Пуще прежнего смела.
В дар конягу получила
И кнутище прихватила.

После этаких тревог
Хан седмицу спать не мог.

7.

Скоро сказка говорится,
Дело медленней вершится.
Повернул на зиму год.
Машу добрый конь несёт
Через море, в заграницу,
Раскулачивать царицу,
Что Финиста загребла,
Как колечко со стола.

Океан перелетает
Заграницы достигает
И, завидев стольный град,
Стал, как вкопанный, у врат.

Кот побольше в жизни знавший,
Стал давать советы Маше:
«Ты коня теперь пусти,
Пересядем на такси,
Чтоб царица-распустёха
Не почуяла подвоха.
Будем там часам к пяти.
Своего не упусти».

Так и сделали. Явилась,
В ножки Маша поклонилась
И спросила так она:
«Вам прислуга не нужна?
Стану делать всё по дому,
Эта должность мне знакома.
Прясть могу и ткать могу,
И всем прочим помогу.
Платы мне большой не надо,
Я всегда работе рада»

«Вот, что я тебе сказайт –
Я не слишком понимайт.
Если долларов не нужно,
Чем платить тебе за службу?»

«Ничего я не прошу,
За «спасибо» послужу».

Ну, царица обрадела,
Сразу девушке велела
Приниматься за дела.

Маша тут же и пошла.

День-деньской по дому бродит,
Всех накормит и напоит,
Грязь отмоет, отскоблит,
Всё в руках у ней горит.
Не нахвалится царица,
Видя, как она трудится.

Финист рядышком живет,
Маши он не узнаёт.

Рыщет Сокол по палатам,
Кажется всегда поддатым,
Будто въявь увидел сон.
Значит, заколдован он.

Нашей девушке несладко,
Слёзы капают украдкой.
Богу молится: «Ахти!
Помоги его спасти!»

Достает златое донце,
Колдовское веретенце,
Пряжу тонкую прядет.
Помогает Маше кот.
Пряжа к ноженькам ложится –
Чистым золотом струится.

Как царица углядит,
Как по-русски завопит,
Содрогаясь от волненья:
«Это что за удивленье?
Мне диковинку продай!
Сколько хочешь, пожелай –
Хоть мильон, хоть два мильона!..»

«Ладно, старая ворона, -
Мыслит Маша про себя, -
Обману же я тебя».

«Эта вещь не продается
И за так не отдается.
Впрочем, слух в Руси идёт:
Финист у тебя живет.
Кабы мне его увидеть –
Не смогла б тебя обидеть,
Просто так добро отдам.
Нет – так шиш тебе, мадам…»

Захотелось той царице
Задарма озолотиться.
Так решила: «Пусть глядит.
Заколдую – он и спит,
Коль, к тому же, пьяный будет –
Хрен вам, кто его разбудит».

Словом, парня продала,
Цацки в ящик убрала.

Ночь кошмарная настала.
Маша к Финисту припала.
Щиплет, колет, тормошит…
Ясный Сокол крепко спит.
Так и этак Маша бьется,
Пьяный Финист не проснется.

Между тем заря пришла,
Встречу им оборвала.

Долго Маша не тужила,
«Попытаюсь вновь» - решила.

8.

Проработала весь день,
А когда ночная тень
Снова на землю упала, -
Пяльца Машенька достала.
И присела отдыхать –
Красной сканью вышивать.
Как огонь, узор искрится,
Только-только не дымится.
Кот у ног её сидит
И в усы себе мурчит.

А царица углядела –
От завидок окривела.
И давай-ка, слышь, опять
За Финиста торговать.

А Марусе то и надо –
Лишний раз увидеть рада
Ясна Сокола того.
Ладит разбудить его.

Уж по-всякому хотела –
И кричала, и ревела…
Всё впустую – как назло!
Пока солнце не взошло.

Убралась в слезах девица.
Вмиг пришла туда царица,
Дверь прикрыла за собой,
Ну, а Маша той порой,
За разлучницей решила
Подглядеть, как та будила.

Смотрит: Финист с койки встал,
Крепко тётеньку обнял,
После оба на пол пали,
Охая, кататься стали,
Словно кошки по траве,
На персидском на ковре.

Маша смотрит и смекает,
Тяжелешенько вздыхает:
С женихом не повезло…
Тут хватило девку зло.

«Ладно! – думает девица, -
Раз тебе нужней царица,
Оставайся с ней, мой свет,
Но прими же напослед
От меня поминок малый –
И расстанемся, пожалуй».

Солнце село за горой.
Маша просится домой.
А хозяйке жалко стало,
Она прежде не встречала
Столь прилежной, вишь, слуги.

«Может, ты не с той ноги,
Маша-сан, сегодня встала,
Либо сон плохой видала?»

«Я добром тебя прошу.
Не отпустишь – укушу!»

Что тут вымолвить старухе?
Видит – девушка не в духе.

«Ладно. Утра обожди
И куда хотишь, иди».

Ночка медленно проходит,
Маша комнаты обходит,
Следом тихо кот снует
И советы ей дает.

К Финисту в окно влезают
И проказить начинают.

Маша тут за бич взялась,
К койке друга подкралась.

Спит Финист, не шелохнется,
На бочок не повернется,
Хмель в башке его сидит,
Трансформатором гудит.

Долго Маша не решалась –
Всё стояла, дожидалась…
А потом – давай свистать,
Поперек спины хлестать!
Бич вокруг хребтины вьётся,
Не ломается, не рвётся,
Липнет, словно банный лист –
Только слышен громкий свист.

Финист мигом пробудился,
Заорал и забранился:
«Что ты, стерва, тут пришла?
Аль другого не нашла?»

Та кнутище опустила
И сквозь зубы процедила:

«Это вот как, стало быть,
Надобно тебя будить!
Шла сюда я больше года,
Ты ж – разэдакий заброда,
Здесь, как видно, не зевал,
А с царицей загорал!»

«Здесь меня вином качали
Да заклятьем отрубали…» -
Стал оправдываться он.
Это был напрасный звон.

«Ты прощай, мой бывший милый,
Набирайся духа, силы.
Бабку с деньгами любить –
Надо много накатить.

Чтоб постель у вас не стыла.
Я ж, считай, тебя забыла».

И пошла купцова дочь
От Финиста гордо прочь.
Сколько он ни сокрушался –
Так вот с носом и остался.
На царицу осерчал,
С глаз долой её прогнал,
Посильней вина упился
И в сарае удавился…

9.

Что сказать вам напослед?
Этой сказке много лет.
Чуть поболее, чем триста.
Сказка, может, неказиста.
Чуть её я переврал
Так сюда и записал.
Говорили предки наши:
Не расскажешь, не соврамши.
И хотя финал плохой,
Парня мне не жаль нисколь.

Маша к батюшке вернулась,
На сестер не оглянулась,
Жизнь помчалась, как всегда –
Что ей горе да беда?
Вышла замуж за другого,
За крутого, разбитного,
Стали мирно поживать
Да детишек поджидать.

Автор сам гулял на свадьбе,
Погостить хотел в усадьбе,
Но жених-то был – облом,
Взял – прогнал его колом,
Чтобы он подружкам Мани
Не сболтнул чего по пьяни,
А чтоб не страдал подлец –
Налил водочки корец,
И краюху хлеба дали,
Автор грыз её в подвале,
Рассердился с пьяных глаз
И на том прервал рассказ.

КОНЕЦ